Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Арчи вытер лоб; он, видимо, бежал со всех ног и был явно возбужден, хотя всем своим видом и стремился выразить глубокое сочувствие.
— Мистер Паркин, который дает лодки напрокат, припомнил, что поздно вечером в среду он ясно слышал всплеск как раз напротив причала, а сегодня днем он отправился на то место с багром. И выловил какую-то одежду; оказалось: мужской пиджак. Он отнес его в полицейский участок. Я только что видел его. Это пиджак мистера Гау.
Слезы снова хлынули из моих и так уже распухших глаз, мама, конечно, тоже заплакала — тихо, беззвучно.
Папа сделал благородный жест, приглашая гостя к столу.
— Присядь с нами и перекуси, Арчи.
Арчи с подобострастным видом придвинул себе стул. Принимая чашку из рук мамы, он шепнул папе:
— Слишком он на этот раз перебрал, мистер Лекки.
К моему удивлению, папа нахмурился.
— Нет, Юпп, я не могу допустить, чтобы при мне так отзывались о нем. А сейчас это и вовсе неуместно. Все мы не без греха. И не такой уж он был плохой старик. Умел держаться с достоинством, ничего не скажешь. А с каким видом он шел по улице, размахивая палкой. — Он нагнулся, потрепал меня по плечу — не осуждая за то, что я шмыгал носом, нет, скорее одобряя, — и ласково проговорил: — Бедный мальчик… ты тоже очень любил его.
В эту минуту, как бы подтверждая наши опасения, у входной двери снова раздался звонок; все вздрогнули от неожиданности, хотя и ждали его. Наступила жуткая тишина — тишина уверенности; Кейт встала и снова пошла открывать. Вернулась она очень бледная, я еще никогда не видел ее такой.
— Ох, папа, — прошептала она, — это из полиции. Просят тебя.
В приоткрытую дверь передней я заметил страшную фигуру краснорожего полисмена, торжественно стоявшего позади Кейт и вертевшего в руках фуражку.
Папа тотчас поднялся — бледный, но внушительный, и жестом пригласил Адама сопутствовать ему. Они вышли в переднюю и, желая оградить нас от переживаний, прикрыли за собой дверь в кухню, точно опустили занавес между зрителями и сценой. До нас доносилось лишь неясное бормотание; мы сидели в полном молчании, как если бы нас самих коснулся перст посланца смерти.
Прошло немало времени, прежде чем папа вернулся в комнату. Пауза. Затем Кейт, самая храбрая из нас, собралась с духом и спросила:
— Нашли они его?
— Да. — Папа говорил тихо и был еще бледнее прежнего. — Он у них.
— В мертвецкой? — еле выдохнул Мэрдок.
— Нет, — сказал папа, — в Ардфилланской тюрьме.
Он обвел нас остекленелым взглядом, нащупал стул и бессильно опустился на него.
— Он пьянствовал с бродячими ремесленниками в лесу… у причала завязалась драка, тут он потерял шляпу и пиджак… одному богу известно, что он делал эти два дня… а кончил он в Ардфилланской тюрьме: его обвиняют в пьянстве, бесчинствах и нарушении закона. Адам пошел брать его на поруки.
Ночь уже спускалась на землю, когда Адам с дедушкой показались на дороге. Дедушка был без шляпы, в распахнутой на груди старой полицейской тужурке (вместо потерянного пиджака); шел он с гордым и в то же время смиренным видом; только глаза горели — единственная щель в броне, сквозь которую видно было, как он волнуется. Стоя у окна гостиной, я с тревогой поджидал дедушку и, как только взглянул на него, сразу бросился наверх в свое убежище — комнату старика.
Там я стал напряженно прислушиваться: вот отворилась входная дверь, затем последовала целая какофония звуков: тут был и голос Адама, громко отчитывавшего дедушку, и плач и причитания мамы, и папины горькие попреки, но ни слова, ни единого звука не было произнесено самим дедушкой.
Наконец он медленно поднялся наверх и вошел в свою комнату. Вид у него был весьма плачевный; он сильно оброс, и пахло от него как-то необычно и противно.
Метнув на меня быстрый взгляд, он заходил из угла в угол, безуспешно пытаясь что-то напевать и притворяясь, будто совсем спокоен. Потом он взял с постели свою потрепанную и все еще мокрую шляпу, которую мама задолго до его возвращения почтительно положила на подушку. Минуту он смотрел на нее, затем простодушно повернулся ко мне.
— Надо будет ее починить. Уж больно хороша шляпа.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Густо разросшийся каштан был снова в цвету, а заходящее за горой солнце окрашивало небо в нежные тона, когда апрельским вечером 1910 года я вышел из здания Академической школы и, гордый и взволнованный, побежал домой. Во всяком случае, придется допустить, что это был я, хотя порой я сам себя не узнавал, — какой-то незнакомец, неуклюжий незнакомец, да и только. Недавно утром после моего самого раннего «объезда», выйдя от Бекстера, я бросил взгляд в зеркало у входа в парикмахерскую и увидел… что же я увидел? — передо мной был бледный нескладный подросток лет пятнадцати, непомерно высокий, сутуловатый, с тонкими запястьями и немного косолапыми ногами, мрачный и задумчивый, с незнакомым профилем юноши и носом взрослого человека, — я даже вздрогнул от удивления и болезненного неверия.
Но сейчас я думал не об этом, а только о своих поразительных способностях и был в полном упоении от слов, которые сказал мне мистер Рейд, прежде чем отпустить на короткие пасхальные каникулы. Джейсон, или «Язон», Рейд велел мне задержаться и сделал знак подойти к кафедре. Мой классный руководитель был человек молодой — ему было всего тридцать два года; от его коренастой фигуры веяло еле сдерживаемой энергией, верхнюю губу пересекал белый шрам, по обе стороны которого симметрично шли крошечные белые точечки — следы швов. Этот шрам, — очевидно, след операции по удалению «заячьей губы», — словно бы пригибал его нос книзу, отчего он казался приплюснутым, точно без хрящей, а ноздри — невероятно широкими; должно быть, поэтому и большие голубые глаза были выпучены — чуть не вылезали из орбит. Волосы у Рейда были мягкие светлые, а кожа хоть и белая, но нечистая, потливая; он всегда был гладко выбрит, так как не хотел скрывать под усами изуродованную верхнюю губу, как бы поощряя и в то же время презирая жестокое любопытство обывателя. Недостаток этот становился еще более заметен, стоило ему только заговорить: звуки получались такие, как если бы он плашмя прикладывал язык к нёбу, и твердое «с» становилось похоже на «з»; от этого, собственно, и пошло его прозвище; родилось оно в тот день, когда мы начали изучать историю аргонавтов по третьей оде Пиндара и он взволнованно рассказывал нам о «Язоне».
— Шеннон! — Он барабанил пальцами, а я с обожанием смотрел на него. — Нельзя сказать, чтобы ты был уж совсем олух. — Так он обычно отзывался о своих учениках. — Я хочу сделать тебе одно предложение…
Когда я добрался до «Ломонд Вью», у меня все еще голова шла кругом от того нежданно-негаданного, что он мне сказал.
Мне хотелось побыть одному, сохранить от всех свою тайну, но дедушка поджидал меня наверху; он сидел возле открытого окна перед доской с шашками, на которой уже были расставлены фигуры.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
