Мы шли к дому, каждый думая о своём. Глядя на него, я понимала, какой груз семейных проблем свалился на этого человека. С самого детства. Сначала отец, затем сестра и мать. Не справедливо как-то это всё. А теперь ещё и племянница, которая практически умирает на глазах. Стало не по себе, от мысли, что мир настолько несправедлив. Я видела иногда в новостях истории неизлечимо больных детей, и каждый раз сжималось сердце.
Выбравшись на поляну у дома, мы заметили играющую со снегом Эмили. Завидев нас, она радостно запищала и побежала в нашу сторону.
— Ура! Я знала, что ты останешься с нами! Правда дядя Джим? — обняв меня за талию маленькими ручками в варежках, спросила девочка.
— Правда, — кивнул он и осторожно поднял её на руки. — Что ты тут делаешь?
— Леплю снеговика. А если честно, то ждала вас, — смутившись, ответила малышка.
— Давно ждёшь? — спросил он.
— Угу. Нос замёрз, — пожаловалась она, прикрыв лицо варежкой.
И мне так стыдно стало. Пока мы там дурью маялись, ребёнок тут сидел и ждал.
— Все внутрь греться, — скомандовал Джим.
Эмили крепко обняла его за шею и подмигнула мне, показывая руками сердечко. Чтобы ребенок понимал? Но эта девочка видит нас насквозь и видимо я не вызываю у неё плохих ассоциаций. Это радовало. И тут же щипало в носу от осознания, что ей так досталось от этой жизни.
Как только мы вошли в дом и сняли верхнюю одежду, малышка радостно схватила меня за руку и увлекла в гостиную.
— Посмотришь мои рисунки? А в куклы поиграем? — заискивающим взглядом смотрела она на меня.
— Конечно, солнышко. Показывай, что там у тебя, — присев на ковёр, ответила я.
Эмили радостно разложила передо мной свои главные сокровища, подробно рассказывая, что и когда она рисовала и какую куклу как зовут. Мне было всё это в кайф. Я сама в куклы играла до восьмого класса, это был мой страшный секрет. А рисование страстью всей жизни. Играть с Эмили было приятно, что я так увлеклась и не заметила, как Джим стоит и наблюдает за нами.
— Пора за стол, — сказал он, когда я встретила его взгляд.
— Ну, дядя, — протянула Эмили, — ещё чуть-чуть поиграть хочется.
— Детка, ты же знаешь правила, — ответил он, сделав наигранно серьезное лицо, и ушёл на кухню.
— Хорошо, — расстроено буркнула она себе под нос, собирая игрушки.
— Он всегда такой строгий? — спросила у Эмили.
— Да, — надув губы ответила она. — Но правила есть правила, — вздохнула девочка и, протянув мне руку, повела на кухню.
У этого ребенка такой взрослый взгляд. Лишь когда мы игрались в куклы, она отвлеклась. А сейчас я вновь уловила в нём серьёзность, которая не присуща её возрасту. Малышка знает и видит больше, чем должна была. И эти её слова про Саманту никак не выходят из головы.
Эмили села на высокий стул, который, по-видимому, был сделан специально для неё. Джим поставил на стол графин с компотом из сухофруктов. На столе дымилось ароматное мясо с картошкой и зеленью. Он жестом пригласил меня присесть, отодвинув стул. Затем к нам присоединился Майкл, похлопав Джима по плечу. Вид у него был довольный, а взгляд какой-то хитрый. Он смотрел то на меня, то на Джима, пока мы молча ели.
Старик начал разговор о том, что завтра нужно ехать в город. Был звонок из клиники, которая наблюдает Эмили, и они хотят ещё раз взять анализы. Обсуждение этой темы явно действовало на ребенка не очень хорошо. Малышка помрачнела, не доев, отнесла тарелку к мойке и ушла. Мужчины замолчали, заметив, что это был не самый удачный момент для подобных разговоров.
— Я пойду к ней. Спасибо за ужин, — встав из-за стола, пошла в гостиную, где застала девочку сидящей возле камина.
Присела рядом с ней. Она молча смотрела на огонь. Хотелось как-то взбодрить её, развеселить. Подбирая правильные слова, заметила, как по её кукольной щеке скатилась слезинка.
— Солнышко, всё будет хорошо. Иди ко мне, — прошептала я, погладив её по спине.
Эмили уткнулась в меня и громко всхлипнула. Как же больно стало за эту малышку. Ощутила, как в носу защипало, но не дала себе раскинуть. Нужно отвлечь её от переживаний.
— Давай поиграем, — предложила ей в надежде, что это поможет.
— Джесмин, скажи мне правду. Ты тоже исчезнет как моя мама? — её большие, полные слёз глаза смотрели на меня с надеждой и болью. Я не знала что ответить. Сглотнув подкативший ком горького сочувствия, погладила её по светлым волосам, что завивались на концах.
— Постараюсь никуда не исчезать. Ты хорошая девочка, и дружить с тобой, это большая удача для меня, — ответ пришел сам собой и помог вызвать лёгкую улыбку на маленьком заплаканном лице.
— У меня нет друзей, — тихо ответила она. — Только дядя, дедушка и ты…
— Я думаю, что скоро всё изменится. Твой дядя отвезёт тебя к доктору, который поможет убрать болячку, и ты будешь ходить в школу, найдёшь там хороших друзей. Будешь весело проводить время. Всё будет хорошо, малыш.
Эмили стёрла слёзы и, улыбнувшись, кивнула мне. Её внимание переключилось на игрушки, которыми мы вместе играли и совсем забыли о времени. Повторюсь, для меня это в удовольствие, хоть мне уже двадцать пять лет. Будь у меня свои дети, то наверняка бы я скупила магазины игрушек.
Мужчины вошли в гостиную, позвав Эмили спать. Она нехотя поднялась, и обняла меня перед уходом. Майкл взял её за руку и отвёл на второй этаж.
— Вижу, вы тут нашли общий язык, — намекая на игрушки в моих руках, которые по просьбе Эмили, я раскладывала на полочку.
— Ещё как. Она очень милая. Так что там с больницей?
— Завтра нужно съездить в Берлингтон. Майкл на связи с врачами, и понимает больше чем я, ведь он и сам врач. Говорит, что некоторые анализы взволновали их, — он устало потёр лицо. — Я повезу их туда, и заодно встречусь с кое-кем. Он поможет сделать загранпаспорт на тебя, если ты не передумала ввязываться в нашу историю.
Он стоял, опершись о дверной косяк, всунув руки в карманы теплых брюк, и ждал от меня ответа.
— Не передумала. Может, хватит уже меня всё время спрашивать об этом? Тем более по несколько раз в день. Или ты думаешь, что я не умею говорить? — было обидно, что он до сих пор сомневается в моих намерениях.
Он молча подошёл ко мне и присев рядом, обнял и прижал к себе. Вместо тысячи слов, дал понять, что не сомневался. Стук его сердца выдавал волнение. Впитывая в себя его аромат, который не сравнить ни с чем, а только можно назвать родным и дорогим. Он дарит спокойствие и пробуждает страсть. Я даже не могу точно описать, чем именно от него пахнет. Это аромат зрелого, состоявшегося мужчины, с терпкими нотками дикого леса, свежести и чего-то настолько необъяснимого, от чего кровь по венам начинает бежать быстрее.
Когда влюбляешься в человека, то его запах становится самым настоящим наркотиком. Появляется необходимость вдыхать его постоянно и, кажется, что не надышаться им. Возникает странная зависимость ощущать тепло его кожи, которая источает, что ни на есть то самое колдовское зелье, которое оплетает разум и пронизывает каждую клеточку тела яркими лучами весеннего солнца.
