своих поисков, моментально обзаводились помощниками и слугами из местного населения. И не только потому, что это было дешево!
– Хорошо, допустим, – я постучал пальцем по краю экранчика. – А куда он делся после смерти хозяина? И откуда он у него появился?
– Откуда – не знаю. А вот после смерти прадеда, Сагди бесследно исчез! Дело в том, что Роберт, брат прадеда, хотел взять Сагди к себе, но в суматохе похорон упустил его из виду, а позже просто не смог найти.
– Кстати, профессор, вы не сообщите мне подробности обстоятельств смерти вашего предка? Помнится, вы говорили что-то насчет семейных хроник?..
– Ах да, конечно! Я нашел кое-что… – Он снова полез в кейс, извлек папку для докладов, выдернул из нее листок, оказавшийся факсом. – Здесь на немецком языке…
– Тогда прочитайте по-русски.
– Э-э, лучше я перескажу содержание.
– Внимательно слушаю!
Я загасил окурок в пепельнице, обнаруженной среди бумаг на столе, и заложил ногу за ногу, облокотившись на спинку стула.
Поглядывая в листок, Крюгер рассказал в общем-то занятную историю. Оказывается, прадед его не чурался баловаться столоверчением и прочей модной мистикой рубежа прошлых столетий. Приехав в Сибирь, Карл Крюгер быстро заинтересовался местным языческим фольклором, поскольку в наших краях христианство никогда не довлело над населением. То есть крестить-то местных крестили, но это мало что меняло в их духовном укладе жизни. Приобщались к христианской культуре лишь те аборигены, которые имели тесные контакты с городским населением. Так что у Крюгера поле деятельности с самого начала было весьма обширным и свободным. Вскоре у него появился и слуга из местных, шорцев. По всей видимости, Сагди был самым настоящим язычником. Карл Крюгер даже разрешил ему устроить капище на одной из своих заимок в тайге!
– А не был ли этот Сагди шаманом? – высказал я смутное предположение.
– Почему вы так думаете? – удивился профессор.
– Видите ли, Геннадий Урманов, укравший предметы культа Тенгри, пытался провести обряд умиротворения бога. А на это мог решиться только настоящий шаман. Белый кам!
– Вы считаете, что Сагди тоже был Белым шаманом?!
– Необязательно Белым, но шаманом – точно! Не верю я в такие случайные совпадения. Они же – одно лицо!
– Может быть и так, но чем это вам поможет? – добряк Крюгер искренне недоумевал.
– А вот послушайте, что получается. – Я прикрыл глаза и постарался говорить кратко и без отступлений: – Двое участников Великой Сибирской экспедиции, Степан Крашенинников и Семен Торопчин, случайно стали свидетелями проведения обряда умиротворения бога Тенгри. Обряд этот древний, с нашей точки зрения – варварский, с жертвоприношением. Человеческим, заметьте! Молодые ученые не удержались и вмешались в камлание, прервав тем самым обряд. Мало того, один из этих мальчишек, Торопчин, стащил культовые предметы – берестяную книгу и фигурки Огненного Коршуна и Небесного Пса. Это было неслыханным кощунством, и, понятно, помощники Белого шамана попытались вернуть украденное. Они даже убили похитителя! Но Крашенинников все же увез раритеты с собой. Дальше начинается форменная мистика. Не вдаваясь в подробности, скажу, что Крашенинников вел, оказывается, некие «памятные тетради», которые никому не показывал, где и записывал все, что с ним творилось с тех самых пор и до самой смерти. Так вот, после его кончины украденные предметы по наследству перешли к его брату, сибирскому купцу, проживавшему в Кузнецком городке. Далее следы раритетов теряются, но много позже они обнаруживаются у вашего прадеда, приобретшего их у какого-то сибирского купца! Из этого следует, что раритеты так и гуляли по Сибири. И, видимо, за ними продолжалась охота…
– И Сагди был одним из этих охотников?
– Необязательно. Если бы это было так, он просто забрал бы предметы и исчез. Но у него явно был свой интерес в этих раритетах!
– То, что вы изложили, господин Котов, не лишено логики, – серьезно заключил Крюгер.
– Благодарю, профессор, – усмехнулся я. – Но все это звучит лишь как мои догадки. А для криминальной милиции, расследующей кражу в музее и возможное убийство, нужны веские доказательства. В мистику теперь никто не верит!
– И какие же доказательства устроили бы ваших криминалистов?
– Материальные улики, разумеется.
– Например, некие документы…
– А что, есть такие?
– Думаю, таковые найдутся. Кстати, извините за нескромный вопрос, а что с вами-то приключилось? – профессор жестом обвел лицо.
– А это, кстати, наверное, сошло бы за необходимое доказательство, – кивнул я и кратко поведал Крюгеру о вчерашней битве.
– Вы уверены, что видели коршуна? – нахмурился немец.
– Почти. Я допускаю, что все это подстроил именно Урманов. Но зачем и каким образом?
– Зачем – вполне понятно. Вы ему мешаете своими действиями, и он решил вас припугнуть.
– С помощью этих черных тварей он мог меня и убить. Кстати, одного человека он таки прикончил…
– Вы уверены?
– Теперь – да. Хотя и не понимаю до конца: если его тотем – волк, то как же он управлялся с птицами?
– Если вы правы и Урманов каким-то образом обрел силу Белого шамана, вид тотема уже не имеет значения. – Крюгер посмотрел на часы и развел руками: – Извините, господин Котов, мне нужно идти на лекцию. Ваши студенты – очень требовательный народ!
– Спасибо, профессор, вы мне здорово помогли! – я с чувством пожал его мягкую руку. – Не смею вас больше задерживать.
Я вышел из кабинета и нос к носу столкнулся с доцентом, который топтался под собственной дверью, как студент-второгодник в деканате.
– Господин Кривоногов, что это с вами?! – не смог сдержать я удивления.
– Не хотел вам мешать, господин Котов, – бледно улыбнулся тот. – Вы закончили беседу?
– Благодарю вас, все отлично! Интервью было весьма содержательным, – раскланялся я и поспешил ретироваться, так как доцент снова начал разглядывать мои «боевые» отметины.
Теперь мне нужно было срочно встретиться с Ракитиным. Потому что идею Крюгера мог реализовать только он.
Солнце еще не успело полностью взять власть над городом, и под прикрытием густой листвы можно было спокойно передвигаться пешком, не рискуя истечь потом.
Я благополучно дошел до управления криминальной милиции на Зеленом проспекте. В будке охраны снова сидел смурной Степан Бульба и от безделья скручивал на пальце из гвоздиков колечки.
– Здоровэньки булы, пан сержант! – вежливо сказал я.
– А-а, пан журналыст! – нехорошо обрадовался Бульба, откладывая гвоздики и воздвигаясь над столом. – Вас-то мнэ и трэба!
– В чем дело, Степан? – на всякий случай я отступил назад.
– Пан капитан велэли вас здэсь чэкаты и найшвыдко доложиты, як вы нарисуетэсь.[45]
– А где же капитан Ракитин? Я его тоже хотел бы видеть.
– Та вин сэйчас дужэ знайчовий разговор мает з полковником Бэрэстом.[46]
– Неужели Николай Матвеевич нашим делом заинтересовался? – нарочито небрежно спросил я.
– А вы
