— Ну, наконец-то, — раздался знакомый до дрожи в коленях голос. Только он шел от того огромного страшного демона. — Я уже заждался, дорогой Газдиэль. Мы в прошлый раз не договорили.
— Мы все сказали в прошлый раз, демонское отродье, — услышала сдавленный голос Газдиэля.
Презрительная улыбка скривила лицо Владыки, когда он обратился в человеческий облик в один момент, как по щелчку пальцев. Удивительно было видеть его в одежде — черной куртке, штанах и сапогах. Даже плащ надел, но все равно это только подчеркивало его фигуру.
— Слабых обижать нехорошо, — он поднялся и мимолетно глянул на меня.
— Она осквернена адом. Ты будешь нам рассказывать, что ничего не делал с ней?
— Конечно, не буду. Это не ваше дело. Но скажу только одну вещь — если с этим ангелом хоть что-нибудь случится, от людского мира ничего не останется. Если вы обратите ее в статую, я выйду с демонами и буду стоять в этом месте, пока ее благодать не растратится. Ни один человек не сможет жить в радиусе нескольких километров на этой земле. И это я еще молчу о том, что выпущу легион демонов и уничтожу всех. Ваше пернатое войско даже ступить на землю не сможет — я тут же буду уничтожать вас. И поверьте — демоны в аду только этого и ждут.
— Тебе не запугать нас, демон. Твои слова лживы. Что помешает тебе не сделать то же самое, если она вернется на Небеса?
— Давайте проверим, — его глаза полыхнули. — Я просто хочу баланс. Демоны — зло, ангелы — добро. И иногда добру не хватает за спиной зла. Особенно против идиотов. И только она будет условием мира. Мы заключим новую сделку. Я не выпускаю демонов из ада, а Анна живет. Не статуей, а ангелом.
Архангел молчал, глядя на Владыку немигающим взглядом.
— Она нам не нужна, — выплюнул он. — Но если она сделает хоть что-то плохое на Небесах, я лично вырву ей сердце.
— Какой ты душка, — Владыка поднялся и протянул руку архангелу. Тот не принял ее и поднялся. Его глаза затянулись белой пеленой, а голова задралась вверх.
В воздухе заискрилось золотистое свечение, перемежаемое с черной тенью. Они кружились, создавая едва заметную оболочку вокруг нас.
— Мы принимаем сделку, — сказал он. Белая дымка в его глазах пропала, и проступил темный зрачок. А его голос был таким, будто вместе с ним говорило еще несколько человек. — Но условием мира станет не ее жизнь, а ваши дети. Она родит нефилимов, которые будут сохранять баланс.
Это нам так ненавязчиво разрешили совокупиться?
Повисла тишина.
— А не пошли бы вы? — Владыка склонил голову набок.
— Мы поставили свое условие, дальше тебе решать, падший ангел…
— Я демон, — перебил Владыка. — Ладно, я согласен.
А меня спросить? Да будто я против! Но все равно меня спросить надо!
— Мы знаем, что ты не выполнил свое предназначение. Мы знаем, что с тобой ушли четыре ангела. Мы принимаем твою жертву. И уведи демонов с поверхности, — закончил архангел
— Ох, нет, это теперь ваша забота. Мы заключили сделку, что демоны не будут выпущены из ада. А те, кто остался на поверхности — не моя забота. Я и так сильно добрый в последнее время.
Я поднялась и вразвалочку пошла к ним. Показалось, что архангел сорвется и убьет Владыку. Они оба слишком напряжены.
— Мы будем ждать.
— Ждите, я свои обязательства выполню. А еще детям лошадей подарю адских. Чтоб веселей было.
Владыка отошел от него. Газдиэль выпустил белоснежные крылья и оторвался от земли, устремляясь в небо. Обычно ангелы это делают быстро, как вспышка молнии, но архангел решил окатить Владыку благодатью.
Тот в один момент отскочил от яркого света, осмотрел свои руки.
— И что теперь? — спросила я.
В душе была сплошная пустота. Вот вроде мечты могут сбыться, но их цена слишком неявна. Как бы не оказалась слишком велика. Почему в жизни не бывает слишком просто? Владыка, наконец, посмотрел на меня, перед этим проверив, не поранился ли.
— Можешь лететь домой к братьям и сестрам. Думаю, они тебя заждались, — спокойно ответил он. — Можешь быть там, сколько тебе вздумается. Ты своего согласия на подобное не давала. Да и между нашими мирами никогда не будет мира. Тем более с такой постановкой вопроса — спросили у меня, и даже не учли твоего желания. Как и с нашим рождением — нас не спрашивали, кем мы хотели быть. Как это по-небесному.
— А ты?
— А я в ад, к своим, — и поднял взгляд в небо, затянутое серыми тучами.
И не уходит. Или ждет, когда я первая уйду. А мне хотелось хоть еще немного побыть с ним. Просто постоять, не касаясь его. Хотя еще больше хотелось кинуться ему на шею. Но мы сами выбираем свое счастье.
— Дети — это только наше решение. Я тоже не слышала, чтобы мы их заводили прямо сейчас. И вообще, другие просто не могут и не имеют права лезть в наши отношения. Это все касается только нас двоих. Не думаю, что там мой дом, — я встала напротив него, глядя в его черные глаза.
— Дом там, где тебе хорошо.
Я обняла его, касаясь гладкой кожаной куртки, под которой чувствовались стальные мышцы и быстро бьющееся сердце.
— Если я тебя сейчас отпущу, то не прощу себе, — прошептала. — Ты знаешь, я была в аду… — Да, конечно, как он этого не заметил. — …и научилась одной вещи — не всегда стоит думать о ком-то, кому ты и вовсе не нужен. Я грехам и то больше была нужна, чем этому верхнему миру. А еще это ведь будут наши дети... У меня будут дети? Это правда?
— Да, ты и правда можешь иметь детей. Я просто не хочу, чтобы ты это делала, потому что на Небесах так решили, — Владыка коснулся губами моего виска и обнял.
— Я счастлива с тобой. Хоть у нас и началось все ненормально. Просто обычные люди… Он носит ей цветочки, а она так смущенно улыбается и целует его в щечку.
— Могу лишь пару ангелам крылья оборвать. Довели, — хмуро ответил Владыка, поглаживая меня по спине.
— Я это делаю точно не ради них, — приподнялась на цыпочках и поцеловала его в губы.
Хочешь счастья — будь хоть немного эгоистом. Я всегда была готова заступиться за своих, вот только они не особо горели тем же желанием. Но если озираться на всех и на каждого, можно упустить важные события в своей жизни. Например, лишиться любви.
— Давай, хоть в ад уйдем, — выдохнул Владыка, оторвавшись от поцелуя.
— Нет. Хочу здесь и сейчас, — прижалась бедрами к нему, ощущая внушительную выпуклость.
Обойдемся без цветочков.
Плащ упал на траву, а меня аккуратно положили на него, не разрывая поцелуя. Он был так нежен, когда целовал и водил руками по моему телу, обнажая грудь. Втянул один сосок в рот, покручивая пальцами другой, а меня выгнуло дугой. Хотела его, несмотря ни на что, хоть и мелькнула мысль, что он мог бы забрать меня в ад сейчас.
