Нажимаю на крючок, и чувствую отдачу в плечо, а над головой Илия разлетается яблочное облако, орашая его каплями сока.
Невольно приходит мысль, что он теперь сладкий.
Отворачиваюсь, не хочу смотреть на его довольную рожу.
— Я знал, что ты не промахнешься.
— Илий, я не знаю… Мне хочется к тебе прижаться и никуда не опускать. Еще побить очень хочется. По башке тупоголовой. И еще хочется просто уйти в закат.
— Это нормально, — подходит он сзади и набрасывает свою куртку мне на плечи, сжимает их и опаляет дыханием ухо. – Только есть одна проблема. Я побегу за тобой. Куда угодно. Теперь я могу себе это позволить.
С этим мне в руку попадает какая-то ткань, опускаю взгляд и замечаю белье. Женское. Что за…
Хочу уже возмутиться, выбросить, засунуть ему в лицо и тут понимаю, что… Это мое.
Мое порванное белье с первой встречи. Той встречи, когда я сама его выбрала и заставила себя изнасиловать, потому что хотела сбежать от мужа. Потому что хотела другой жизни. Хотела быть счастливой.
Но разве счастье, это вечная радость? Счастье — это радуга, которая возникает после дождя. И очень важно ее не пропустить, очень важно запечатлеть в памяти каждый цвет и вспоминать их, когда снова нагрянет туча.
— Я еще тогда понял, что ты моя. Что жизнь меня готовила к этой встрече. И да, я не святой. Чтобы иметь тебя, я буду обманывать и убивать. Чтобы не потерять тебя, я буду человеком гораздо ужаснее, чем твой бывший муж. И куда бы ты не убежала, я всегда буду преследовать тебя. Буду ходить по пятам и искать возможность просто на тебя смотреть. Ты обижена? Я понимаю, но пойми, и ты меня, я не чувствую своей вины. Ведь ты здесь, ты рядом, и я люблю тебя.
Поворачиваюсь к нему, медленно, все так же с опущенным взглядом. Чувствую на своих плечах тяжелые ладони, крепкий захват и поднимаю голову. Он большой и надежный. Он такой родной, и так естественно дышать одним воздухом. Да, проблемы будут, будут и ссоры, но осознание, что он в любом случае никуда меня не отпустит, наполняет душу такой, без отчётливой радостью, что губы сами изгибаются в улыбке. Глаза начинает щипать, а в внутри гореть чувство. Противоречивое и прекрасное.
— Ты правда меня любишь?
— Конечно. И если для тебя любовь — это доверие, то поверь, оно безгранично. У меня и мысли не возникло, что ты можешь гульнуть. Кто угодно, только не ты.
— Илий, но твоя мать…
— Мы будем видеть ее два раза в год. На ее день рождение, и на мой день рождение. Поверь, она не захочет чаще, — невесело смеется он и вдруг чешет затылок. – Забыл сказать…
— О чем? – все же прижимаюсь я к нему ближе, обнимаю руками за широкую талию и закрываю глаза. Слышу мерный стук сердца. Чувствую свою радугу.
— Тебе придется стать женой генерала.
— Какого генерала?
— Меня. Это было условие отца, чтобы появилась возможность прижать твоего мужа.
— Ну и ладно. Будь хоть дворником, только не отпускай меня. А где кстати Беляев? Ты знаешь?
Илий ведет меня в дом, целует в висок и пожимает плечами.
— Последнее, что я слышал… Он поехал в Штаты искать некую Марию. Именно о ней велась речь в тех документах.
— Я помню это имя. Он часто повторял его… Ну… Ты понял.
— Понял.
— Думаешь, он хочет ее убить?
— Нас в любом случае это не касается. Давай поспим, а завтра у нас много дел.
— Каких это? — открываю я, дверь спальни и сама стягиваю с Илия свитер, а он поднимает мой и изучает округлый живот.
— Надо же… Пирожки. Вот дебил... – он поднимает взгляд от живота и хмурится. – Нам срочно нужно пожениться. Не хватало, чтобы мой сын родился с фамилией Беляев.
— Может быть девочка?
Илий морщится, но на мой строгий взгляд, закатывает глаза.
— Девка тоже хорошо. Но пацан лучше.
— Кто бы сомневался, — роняю я Илия на кровать и забираюсь сверху. – Но думаю, прямо сейчас ты сильно изменишь свое мнение.
— Кто бы сомневался, — дразнит он меня, оглаживает полную грудь, бока, окончательно стягивает ненужные вещи. Обхватает лицо в плен больших ладоней и почти касается губ. – Ради тебя я готов изменить любое мнение. Ради тебя, Анжелика, я готов на все.
Глава 50.
*** Анжелика ***
Когда я была маленькой я одевала кукол в свадебные наряды и пела им марш Мельденсона, часто фантазируя, как это будет у меня. Лошадь, пляж, любимый принц из сказки. Кто же знал, что совсем юной я окажусь привязана к настоящему дракону. Но и он оказался финансово повержен, без возможности возвращения в родную пристань.
И вот мечта была так близка. Рыцарь в моих руках, фантазии об идеальной свадьбе вот-вот сбудутся. Но и им не суждено меня порадовать, потому что на пути встал новый дракон.
Мама.
— И все-таки я считаю, что сначала ей стоило родить, а потом уже играть свадьбу.
— И потом всю жизнь смотреть на свои отекшие фотографии. Лика, не обращай на нее внимание. В ее времена даже секса не было.
— Да, а вас с братом принес мне Аист. Анжелика, ты спишь?
Если честно, да.
Их жужжание уже в печенках, а платье, которое мы выбирали три часа кряду, оказалось жутко неудобным. Честное слово, я бы его сняла, и поехала в загс в ночной сорочке. Шелковая, дорогущая. Подарок-примирение от Насти, которая до сих пор извинялась, но при этом указывала на то, что не сказала ничего Илию, чтобы никого не вводить в заблуждение.
Отъехала короче.
Ну да ладно. Мы все неидеальны. А портить себе настроение обидами точно не хочется, тем более, что сегодня с утра я впервые ощутила шевеление.
Блин, как будто рыбка проплыла и задела какую-то особую струну души.
Улыбка тут же озарила лицо, и я хотела поделиться новостью с Илием, но его мама решила, что последнюю ночь перед свадьбой мы должны ночевать отдельно. Идиотизм…
Отношения с ней были… Нормальные. Если так можно назвать односложные слова, которыми мы перебрасывались через Настю. Тем не менее, она взяла на себя подготовку свадьбы и меня почти не трогала.
Почти это когда тебя не дергают ночью, а все остальное время приходилось кивать головой. Потому что только раз, скажешь, что тебе что-то не нравится. Мы начинаем перебирать весь каталог цветов заново.
Мне кажется не тот человек стал генералом в стране. Она бы не только армию страны построила, она бы мир с такими замашками завоевала.
Короче я не лезу, но откровенно говоря, свадьба о которой я так мечтала, настоящая, опять превращается в какое-то сборище высокопоставленных людей. Только в этот раз законопослушных.
