Парень повернулся. Не завизжала я только из-за того, что во дворце опустошила пару бокальчиков чего-то усыпляющего бдительность нервной системы. Я вцепилась Асе в локоть. Так себе утешение.
Перед нами стоял человек-... муха? Жук? Кто ты? Что ты??? Он выглядел как человек, если бы не его очи, прости Господи. Два больших орбитальных глаза были расположены по краям головы, они будто состояли из сетки, переливающейся всеми цветами радуги.
Парень хмыкнул:
— Что, не местные?
Мы промолчали.
— Что ж, в любом случае прошу, присаживайтесь, — он указал на высокие стулья. Мы послушно сели, — Меня зовут Бак. Как вас? — жук улыбнулся. Выглядело жутко.
— И.., — Ася схватила меня за руку, мол: “Чего творишь? Мы ж типа на отборе. Девственные девы, падающие в обморок от одного слова “пьянка”? Может не стоит называть наши имена?”
Я поняла её без слов. Но раскрепощённость присутствующих и какая-то тупая уверенность, что “можно” поселились в моём сердце:
— “Всё, что происходит У Джо, остаётся только У Джо в прекрасных воспоминаниях. Не бойся. Быть. Собой,” — решила я процитировать надпись над входом, и после паузы, сказала наш девиз на вечер, — Да здравствуют слабоумие и ствага!
Ася высоко подняла брови и вытянула губы в одобрительной ухмылке, мол: “А яйки-то растут. Вон даже из пушка уже проглядывают”. Я улыбнулась. Она повернулась к бармену.
— Ася, — и та протянула раскрытую ладонь к жуку. Бак, наблюдавшей за нашей немой сценой, хмыкнул.
— Ира, — гордо подняла нос я.
— Класс! Что ж, Ася и Ира, из забористого могу предложить “Поцелуй Ведьмы”, — и он так кровожадно улыбнулся, что будь у него лапки — он бы потёр их друг о друга, — Пробуем?
—Да.
Пока Бак что-то смешивал в своих банках-склянках, мы осмотрелись. В помещении был полумрак. Праздничная атмосфера набирала обороты. А на душе скреблись кошки. Хотелось забыться.
— Как думаешь мы что-нибудь интересное во дворце пропустим? — я посмотрела на Асю.
— Не думаю, — она сканировала своим взглядом зал, — Хорошо, что смотались оттуда. Сейчас нам надо выпустить пар и всё-таки помянуть орчиху... и других, — она сделала паузу. Даже не смотря на боль, которую Зелёнка хотела нам причинить, понимая её мотивы, её трудно было люто ненавидеть... — А завтра, — она улыбнулась, — Обновлёнными в бой, покорять местную голубую кровь. И как приказал наш ребетёнок “надирать зады” всем и вся.
Подруга была права. Даже мне, прожжённому цинику-кардиохирургу, тяжело было видеть сегодняшнюю вакханалию. Не представляю, как Асе… Благо, хоть с Сашей удалось связаться… Ребёнок спокоен.
— Дамы, — привлёк наше внимание бармен, — ваш “Поцелуй Ведьмы”. Только предупреждаю, по шарам даёт только так!
— То что надо! — мы взяли стаканы со странной зелёной жидкостью. Она мерцала. Я посмотрела на Бака, — Это точно можно пить?
— Точно. Не пожалеете! — хитро улыбнулся мужчина с переливчатыми глазами.
— Зелёный коктейль за Зелёнку и других!
— За Зелёнку и других! — не чокаясь, мы залпом опустошили сей коктейль.
Глава 80Сказать, что пойло под кодовым названием “ Поцелуй Ведьмы” прилично ударило нам в головы — ничего не сказать!
Очнулась я уже за длинным столом в окружении незнакомых мне существ. Впоследствии, правда, выяснилось, что всё-таки знакомых. Просто из-за алкогольного марева я никого толком не запомнила.
Через пару часов влившись в эту шайку-шлейку, мы с Асей поняли, что тот добрый дедуля, что дал нам плащи, был не прав, сказав: “Там собираются существа неоднозначные”. Ещё как однозначные. Среднестатистический рабочий класс. Существа простые, дружелюбные. Например, оборотень — портной, валькирия — как не странно, воспитатель в детском саду, хотя с такой работой и человек сделается валькирией; гном — владелец ювелирный лавки, начавший свой путь с рудников. Вот с последним Ася уже битый час самозабвенно обсуждала сплавы и огранки.
Мы приняли на грудь столько… что фактически каждый за столом подошёл к нам и спросил, что случилось. Что-что? Отбор, жестокие и бессмысленные убийства, постоянный огонь под задницами, странные-витиеватые мужики… Что Эльдар-скотина, что неоднозначный Роберт... Собственная смерть в мире земляном, измена мужа, пропажа 10 лет брака… Ася аккуратно, ни разу не солгав, отвечала на вопросы про наши жизни. Даже умудрилась рассказать, как мы отомстили моему бывшему голозадому поршню под свиным клеймом Игорёк. А с истории про угон коней смеялся даже здешний аналог оркестра. Наши собутыльники категорически нам сообщили, что можем смело снять плащи, так как никто вякнуть не посмеет, а если всё-таки вякнут, то, цитирую гоблина: “По мордасам и взашей!”
И вот сидим мы такие красивые с макаронной фабрикой на голове и слушаем задушевные истории местных старожил. В какой-то момент я загрустила. Резко навалились воспоминания об Игорьке, несбыточной мечте материнства, работе. Я подставила руку под голову и тяжко вздохнула.
— Ир, что загрустила? — Ася нагнулась ко мне.
— Да что-то как-то вспомнилось всё. Получается из хорошего на земле у меня были работа, да вы с Сашкой.
— Так, хватит сопли на кулак наматывать! Вернёмся, соберем все справки для детского дома и в бой! Всё, как ты хотела. А работа… Такого профи с руками и ногами оторвут самые топовые клиники! Чего и говорить о твоей городской.
— Ага, — я помешала субстанцию нового коктейля в стакане трубочкой. Грустно. Время течёт. Бежит, а я на месте.
— И-и-и-и-р, а ты помнишь что нам помогает в такие моменты? — Я взглянула на неё и подняла вопросительно бровь, — Музыка, танцы и орание во всю голосину фривольных песен!
— Нет, Ася. В последний раз мы так наголосились, что оказались здесь, — я поднялась с места, — Пойду посещу ватерклозет, — всё по классике: грустинка по синьке.
К сожалению, я не заметила, каким взглядом меня провожает моя лучшая подруга. А стоило бы быть поаккуратнее в высказываниях. Всё же она хоть и стена непробиваемая, но только не для своих. Для своих каждое неверно сказанное слово впивается в её мягкое сердце больнее тысячи ножей.
