Звучит это так:
- Какого хуя ты не отвечаешь, телефон в жопу засунул?!
Я устало поднимаю голову, которую поддерживаю ладонью.
Моя поза прямо говорит, что я не в лучшем настроении, но Олег не то чтобы был крутым эмпатом, скорее наоборот. Впрочем, ему хватает сообразительности зайти в кабинет и прислонить двери с небольшой звукоизоляцией. Он подходит к столу, держа руку у сердца.
- Блядь, - выдаёт он, усаживаясь напротив. - Я чуть с ума не сошёл, пока доехал, думал, что с тобой что-то случилось.
- Например? - заглядываю ему в глаза я. - Ну, серьёзно, что за приступ внезапной паранойи?
Вместо ответа Олег хватает мобильник, находящийся у моего локтя, включает его и хлопает свободной рукой по своему бедру.
- На беззвучном режиме, Влад. Какого, повторяю, хуя?
- Мне нужен был перерыв.
- Зачем перерыв? Для чего? - и не дождавшись моего ответа, он заговаривает сам.
- Я, вообще-то, с новостями приехал. Был у одного своего старого знакомого. Он подтвердил, что Медведь точит на нас зуб. На меня. Но и вы всё тоже в опасности. Думаю, нужно валить из страны. Как можно скорее. Не навсегда, надеюсь, но.
И тут Олег, наконец, останавливается.
Он замечает, что я не в себе. Может быть, видит, что рядом стоит начатая бутылка вина), а потом переводит взгляд и на стакан. Я не пью на работе, ему запрещаю это делать регулярно, а телефон стараюсь держать при себе. Выключить звук, чтобы побыть наедине - сродни фантастики для меня. И всё же я это сделал.
- Что с тобой такое? - интересуется он осторожно.
Я решаю зайти издалека.
Не знаю, как вообще озвучивают подобное.
- Ты не столкнулся со своей матерью сейчас в офисе?
- Нет. А почему она пришла?
- Передала мне документы, результаты медицинского исследования отца.
- У Александра Сергеевича? - уточняет Олег. Он снова вздыхает, меняет расслабленную позу в кресле на напряжённую, пододвигается ближе ко мне. - Хорошо. С ним всё нормально? Он же каждый год.
- Виолетта кое-что рассказала мне.
- Да не тяни.
- У отца болезнь Альцгеймера.
- О, - только и говорит Олег. - Мне жаль. Но можно же как-то. - описывает он рукой широкий полукруг, - замедлить развитие?
- Можно, да, - киваю я.
Удивляюсь самому себе, за полчаса наедине с собой мысль о лечении так и не посетила мою голову. Я думал, каким будет дальнейшее существование отца, насколько сильно болезнь изменила его, стоит ли мне уезжать или остаться, чтобы сыграть роль хорошего сына.
- Чёрт, Влад, мне правда так жаль, - Олег накрывает мою руку своей ладонью.
- Знаю.
- Какая у него стадия, какие прогнозы?
- Ну, я скоро поеду к врачу, обсудим, - убираю руку, чтобы взять бутылку. - Выпьешь со мной?
- Я.. Давай.
Я наливаю ему виски, вливаю внутрь ещё порцию.
И мы говорим.
Говорим о банальных вещах, которые почему-то не принято обсуждать.
Наши родители стареют, им всё чаще нужна наша поддержка. Мы окончательно меняемся ролями и принимаем за них решения в старости, как и они принимали за нас в детстве. Возможно, мне стоило начать присматривать за папой раньше, не исключено, что болезнь как-то повлияла на его решения с фирмой, что именно из- за Альцгеймера он не смог остановиться в казино и влез в долги.
Олег, хотя и не без сомнений, кивает:
- Я слышал, что деменция меняет характер человека, все может быть.
Через час бутылка почти опустошена, а я поднимаюсь на ноги, чтобы взглянуть на Москву из окна своего кабинета. Предчувствие скорых и глобальных изменений витает в воздухе и проникает в меня с каждым вздохом. Неизбежных изменений.
- Я скажу Майе об отце, а тебе придётся убедить её поехать с нами.
Слышу, как скрипит стул Олега.
- Куда? Ты уже решил, что мы едем?
- Если Медведь в курсе, я думаю, нам надо сматываться.
- Да, я тоже так думаю.
Олег подходит ко мне сзади, кладёт руки на плечи, приобнимая. Думаю, так он поддерживает меня, показывает, что рядом. Спасибо, беззвучно отвечаю я, поставив лёгкий поцелуй на его ладони.
***
К вечеру я трезвею, остаюсь в офисе и даже заканчиваю некоторые дела.
С врачом договариваюсь о встрече завтра, всё-таки не хочется ехать к нему в таком упадочнический настроении.
По отношению к отцу злости почти не остаётся, только разочарование. Теперь уже непонятно, повлиял ли на его решения по «Айде» Альцгеймер, я этого никогда не узнаю. Может быть, да, может быть, нет. Меланхолия, которая наваливается на меня с новой силой, когда выхожу из офиса, связана больше с личными тревогами. Я должен был проводить с отцом больше времени. Тогда бы и я заметил, что с ним не всё в порядке. Наверное, каждый человек терзается этими мыслями, когда оказывается, что у его родных не бесконечная жизнь. Ты вроде бы знаешь об этом, но. Но повседневные заботы вытесняют из головы такие вещи.
Мой философский монолог с самим собой заканчивается, когда Олег цепляет меня за руку, не давая пройти дальше.
- Я договорился, что мы подберём Майю и поедем к тебе.
Я вздыхаю и с ощутимым чувством вины у сердца предлагаю другой вариант:
- Давай ты на такси поедешь к Майе, оттуда езжайте ко мне. А я немного покатаюсь, развеюсь.
- Ты и с нами можешь развеяться.
- Нет, я хочу побыть один, - я беру Олегу за плечо, целомудренно сжимаю через пальто. - Всё нормально. Я не собираюсь с моста съезжать и всё такое. Просто немного времени для себя.
- Хорошо, я понимаю, но не задерживайся, нам предстоит многое обсудить. ОК?
- ОК.
Он ещё раз смотрит мне в лицо, будто собирается прочесть у меня на лбу чистосердечное признание, и отворачивается.
С тяжёлым сердцем я забираюсь в свой джип. И так некстати вспоминается автомобиль Олега, полыхающий около нашего дома. Не сходи с ума, сейчас так не вовремя, приказываю я себе. И одновременно с этим понимаю, что жить и дальше в Москве в ожидании плохих новостей, локальных катастроф, смерти кого-то из близких не желаю. Просто невозможно. Если что-нибудь случится с Олегом или Майей, я ни за что себе этого не прощу. И они оба в опасности, потому что наломали дров. И они остаются в городе из-за меня, Олег так точно. И что меня здесь держит?
Мама? Мы с ней общаемся преимущественно по телефону, даже находясь в одном городе. По сути, ничего не изменится, если я буду звонить из Швейцарии или Италии. С отцом прощаться мне, конечно, не хочется, но ведь и для него я находил мало времени, а последние пять месяцев ещё и злился из-за компании.
