Разрываю тесный поцелуй, жадно глотая воздух ртом, стягиваю кофту через голову и быстро спускаю джинсы и боксёры. Лиза избавляется от платья и трусиков. Мы оба обнажены. В каких-то жалких сантиметрах друг от друга. Застыли как вкопанные. Тяжело дышим и шарим глазами друг по другу. Адреналин вскипает в крови, член стоит колом, но вожделение — это ещё не всё. Какая-то ненормальная болезненная связь удерживает меня рядом с этой девчонкой. Серой мышкой, которую смог полюбить всем своим очерствевшим сердцем.
Мы набрасываемся друг на друга одновременно. Наши тела сплетаются воедино и летят на кровать. Лиза оказывается сверху и сразу седлает меня. Схватившись за член рукой, водит им по клитору, с блаженством закатывая глаза. Она прекрасна, чёрт возьми! С размазанной по щекам косметикой девушка выглядит так, что я никогда не видел ничего сексуальнее.
Лиза направляет член в себя и медленно опускается до основания.
— Да-а… — срывается с её губ.
Дааа, чёрт…
Её стенки сжимают меня, даря невероятные ощущения. Схватив за бёдра, помогаю ей подняться, но Лиза перехватывает мои руки, сплетает наши пальцы и прижимает к подушке над моей головой. С решительным взглядом начинает двигаться. Всё быстрее и резче скачет на мне. Её тело покрывается испариной, и мы громко дышим в унисон.
— Ты прекрасна, — говорю хрипло и, дёрнув бёдрами, усиливаю проникновение.
Её пальцы сжимают мои, бёдра прижимаются плотнее, а тело поднимается и опускается с удвоенной силой. Замирает на миг, а потом её тело сотрясается. Я тоже замираю, как всегда, ловлю каждый её вздох, буквально впитываю её оргазм, потому что нет в этом мире ничего прекраснее. Лиза громко стонет, и я, крутанувшись, переворачиваю нас. Нависаю над ней и начинаю врываться в неё быстро, часто… делая её оргазм ярче. Она кусает губы, чтобы заглушить собственные стоны, но это у неё не получается. А я неутомимо трахаю её, вновь подводя к оргазму, но уже для нас обоих. В голове возникает назойливая мысль окончательно сделать мышку своей. Кончить в неё. Заклеймить. Поработить и привязать зачатием. Как часто я думал об этом? Эта мысль посещает меня последнюю неделю, и она вызвана страхом потери. А сейчас этот страх особо острый.
Юный возраст Лизы, неоконченный вуз, взгляд, каким она может посмотреть на меня после… Всё это проносится калейдоскопом в сознании. И за секунду до оргазма я принимаю решение…
***
Утро встречает нас ярким солнцем. Оно бьёт в окна, находящиеся под самым потолком, окрашивая его в ослепляющий белый цвет.
Мы всё ещё обнажены. Наши тела переплетены друг с другом, а постель смята от безудержного секса. Но меня беспокоит скоропостижное наступление утра.
— Мой телефон, — первое, что говорит Лиза, как только открывает глаза.
Я смотрю ей в лицо, не нахожу там упрёка и спокойно отвечаю:
— Он у меня. И я ничего не писал твоему работодателю. Решение всё ещё за тобой.
— Чтобы он не беспокоился, надо позвонить, — отвечает она бесцветно. — Сказать ему, что я уже убежала на учёбу и вернусь поздно. Виктор Иванович не читает смс.
— Ты сделаешь это? — приобняв, прижимаю её к своей груди.
Она льнёт ко мне всем телом. Долго молчит, водя пальчиком по моим рёбрам, а потом еле слышно произносит:
— Да.
Мы больше не говорим о предстоящем деле. Просто принимаем вдвоём душ. Завтракаем. А потом Лиза отлучается в сад, чтобы позвонить старику. Через несколько минут возвращается, садится за стол, опускает голову вниз, пряча лицо за волосами, и, схватившись за кружку, греет руки о давно остывший кофе.
Ей стыдно… Стыдно, что она так поступает…
Я не лезу к ней с разговорами об этом. Мы говорим на отвлечённые темы. О погоде, царящей на южном побережье этой осенью. О том, какой будет зима в этом году, и увидим ли мы снег. Строим планы о том, как сходим на пляж вечером, чтобы полюбоваться закатом. Поесть мороженое и заняться сексом на камнях под шум прибоя.
И я не подозреваю о том, что этим планам не суждено сбыться…
Вечер подкрадывается незаметно. Заглядывает в окна уходящим за горизонт солнцем и быстро отступающей духотой. На смену ей приходит вечерняя прохлада.
Мы садимся в машину и покидаем дом.
Встреча с друзьями назначена на шесть, а сейчас только четверть шестого. Медленно ползём по улицам города, которые кажутся пустынными. Самое большое сосредоточение людей сейчас на центральных площадях и в парках — празднуют День города.
Паркуюсь возле дома старика и смотрю на Лизу.
— Сначала я проверю дом, — говорит она, не глядя на меня, и хватается за дверную ручку.
— Подожди… — останавливаю её, схватив за плечо.
Как только она поворачивается, сразу накрываю её губы своими, заставляя нас обоих задыхаться от поцелуя. Потом разрываю поцелуй, глотаю воздух и говорю на выдохе:
— Всё будет хорошо.
Лиза неуверенно кивает. Её руки дрожат, когда она одёргивает подол платья и выбирается из машины. Смотрю на то, как поникли её плечи, и как походка выдаёт в ней панику. Она резко распахивает калитку и сразу исчезает за ней.
Утыкаюсь лбом в руль. Пару раз бьюсь об него, стараясь прогнать такое навязчивое и такое хреновое предчувствие, но не выходит. Оно как паутина опутывает меня, впервые в жизни вселяя дикий страх. От самоуверенного напыщенного идиота, каким я был, не остаётся ни следа. Мне хочется отключить все мысли до единой, опять стать идиотом, но я уже принял исцеляющую пилюлю, и ничего уже не будет как прежде. Лиза — моё лекарство.
Минут через десять калитка распахивается и остаётся открытой. Я покидаю машину и торопливо захожу во двор. Прикрываю калитку, но не закрываю её на замок, оставляя открытой для друзей. Иду на поиски Лизы и нахожу её в столовой. Она стоит у окна, обняв себя за плечи. Вид — отстранённый и подавленный. Поэтому быстро приближаюсь и обнимаю её сзади.
— Я никогда в жизни не испытывала столько сомнений, как за последние сутки, — тихо признаётся она. — Я презираю себя за содеянное, но пытаюсь уговорить саму себя, что ничего плохого не делаю. У меня не получается…
— Шшш, — склоняюсь и накрываю губами быстро бьющуюся венку на её шее, — ты и правда ничего плохого не делаешь. Никто из нас не делает.
