Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Если у человеческих символов богатства и есть общее качество, то это их изменчивость. Они меняются, даже если этими символами являются физические особенности нашего тела. Например, жир обычно символизировал богатство там, где голод или просто нехватка еды делали пищу символом статуса. Когда в XIX веке исследователь Джон Ханнинг Спик побывал в области Карагве в северо-западной части теперешней Танзании, он обнаружил, что молодых жен короля обильно кормили молоком, от чего они распухали так, что не могли двигаться. Спику – этому предвестнику политкорректного отношения европейцев к делам колоний – даже пришлось катать разжиревших на молоке жен по земле, чтобы измерить их. Один биолог быстро подобрал аналогию, сравнив этих жен со своего рода кастой внутри вида аризонских медовых муравьев, представителей которой собратья пичкают едой, пока их брюшки не распухнут до размера вишен, затем подвешивают к потолку в качестве живых резервуаров, «долготерпеливых емкостей со сладкой жидкостью», которые опустошаются в трудные времена.
Вплоть до начала XX века тучность символизировала богатство и в Европе и в Америке, Если богач был «толстым Адонисом», как король Георг IV, или «упитанным сластолюбцем», как король Эдуард VII, то он демонстрировал, как сказал бы Веблен, что ему совсем не приходится работать. Для молодых незамужних женщин идеалом оставалась тонкая талия. Но, выходя замуж за богачей, они зачастую слишком много ели и раздавались вширь, как африканские королевы или медовые муравьи, а все для того, чтобы создать в доме сладкую жизнь.
Даже сейчас некоторые богатые люди сохраняют имидж «денежных мешков». Нефтяной магнат-миллиардер Марвин Дэвис настолько грузен, что в ресторане Spago Beverly Hills, где он частенько обедает по два раза в день, для него специально приобрели особенно массивный стул. Когда он идет в другой ресторан, то иногда берет с собой свой стул (хотя, если быть точным, его тащат телохранители). Однако полнота перестала символизировать богатство примерно тогда, когда она стала доступной любому работяге. В 1960 году было проведено исследование, показавшее, что в Индии полнота все еще «украшает» высшие классы, а вот на Манхэттене примерно в то же время лишь 5 % представительниц из высшего общественного слоя имели избыточный вес (по сравнению с 30 % женщин из низших классов). Большинство богатых людей сегодня хотят быть стройными и мускулистыми. Конечно, они до сих пор практикуют расточительное потребление, но вместо того чтобы набивать животы, они оснащают свои дома комнатами, похожими на шикарные механизированные цеха. Они занимаются спортом так же усердно, как век назад обжирались. Я встречал одного мультимиллионера и одного миллиардера, которые используют появившееся у них благодаря богатству свободное время, чтобы не менее восьми часов в день заниматься того или иного рода ручным трудом, Примерно то же самое их предки делали за минимальную заработную плату. В Аспене мультимиллионеры иногда состязаются друг с другом за статус, гоняя на горных велосипедах.
Жир и общественное положение сегодня неразрывно связаны лишь в одной особой форме демонстрации. Антрополог из университета Texas А&М сообщает, что «в районе Далласа и Форт-Уорта состоятельные родители часто дают дочкам деньги на пластические операции по увеличению груди в качестве подарка на окончание школы. Как родители, так и дочери открыто признают, что девушка с большой грудью окажется популярнее в колледже. Как сказал один студент: „В богатых семьях парни получают к окончанию школы спортивные машины, а девушки – большие груди“».
Тон кожи и прическа тоже по-разному использовались в качестве знаков статуса. Большинство из нас любят пощеголять ровным загаром среди зимы, как будто мы только что вернулись из Санкт-Морица, и пусть завистливые домоседы злобно бормочут что-то насчет рака кожи. При развращенном дворе Людовика XV, напротив, модно было пудрить лицо, шею и грудь, чтобы они становились мертвенно-бледными. Эта бледность, будто бы выступившая после недельного па-де-де под балдахином, подчеркивалась мушками. К несчастью, прически в то время были очень изощренными и даже создавались на основе проволочных каркасов, поэтому единственное, что модницы могли себе позволить в постели, – спать сидя. Следившие за модой мужчины нередко спали с бигуди на верхней губе, завивая усы, – еще один печальный триумф демонстративного поведения над сексом.
Подражание и конкуренция символов статуса
Вторая проблема, связанная с расточительством как способом демонстрации богатства, заключается в том, что, подобно Кристофу Роканкуру, предаваться ему (хотя бы некоторое время) может практически каждый. Несколько лет назад в клубе Jimmy’z (Монако) слухи о возможном приезде принца Альберта привлекали женщин, которые мечтали стать принцессами, а те, в свою очередь, привлекали мужчин, которые притворялись принцами. За одним из столиков сидели пятеро холостяков, которые поочередно пользовались «роллс-ройсом», чтобы повысить свои шансы на свидание. Натуралисту это напомнило бы то, как беззащитные животные иногда подражают какому-нибудь более яркому, красивому или опасному виду. Так, некоторые мотыльки всю жизнь блестяще имитируют осу. Некоторым жукам удается изображать из себя муравьев и бесплатно харчеваться и жить в муравьиной колонии, а также пользоваться их системой безопасности. Так поступают и люди; мы не столь отличны друг от друга, как любим считать.
Подобная маскировка, должно быть, обескураживает охотящихся за ресурсами молодых женщин, которые пытаются отличить на танцполе шейха от лоха на «роллс-ройсе». Подражание – упорное заимствование знаков и символов богатства – является причиной давнишней войны не только между мужчинами и женщинами, но также между богатыми и практически всеми остальными. Высшие классы «не хотят от простого человека ничего, – лукаво пишет герцог Бедфордский, – кроме того, чтобы он оставался простым. Как можно выделяться, если люди вокруг недостаточно обычны?» Подражание среднего класса заставляет богатых людей обороняться, «то проявляя твердость, то идя на обман», и они постоянно стараются увернуться и ускользнуть, чтобы мы их не догнали.
Таким образом, частая смена символов богатства – это не случайность, а необходимость. Код расточительного потребления должен меняться едва ли не ежедневно, чтобы стремящиеся наверх не проникли обманным путем в ряды богатых. Так что если в этом году символ статуса – Рождество на острове Сент-Бартс, то в следующем, возможно, надо будет отправиться на ранчо в Патагонию. В этом году на кухне богатого человека должен стоять отделанный деревом холодильник Sub-Zero за 3,5 тысячи долларов. Через год Sub-Zero уже будет у состоятельных представителей среднего класса, а на лучших кухнях появятся Trauslens со стеклянными дверьми по цене 10 тысяч долларов (а служащие должны будут следить за тем, чтобы лежащие внутри остатки еды смотрелись аппетитно). Эта бесконечная череда ходов и ответных мер, сосуществование имитаторов и имитируемых, наблюдается со времен возникновения богатства как такового.
При внимательном изучении регулирующих расходы законов оказывается, что они почти всегда являлись попыткой высших классов ограничить расточительное потребление имитаторов и не дать толпе возвыситься. Археологи, нашедшие множество доказательств существования этих правил, называют их инструментами «освящения, легитимации и отделения вождя и других лиц, имевших высокий статус, от остальной части населения». Так, в петиции к английскому королю XIV века просители жалуются на то, что «разные люди различного положения носят одеяния, не подобающие их сословиям; а именно работники… одеваются как ремесленники, ремесленники – как камердинеры, камердинеры – как сквайры, сквайры – как рыцари… бедные женщины – как леди, а бедные писари одеваются в меха, как король и лорды».
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
