— Мое! — завибрировало в груди от знакомого чувства возбуждения, прямо как перед решающей битвой. — Моя! — что-то тонкое болезненное уязвимое напряглось под вздохом. — Люблю и никому не отдам! — пульсировало в ритм с сердцем.
— Уважаемый лорд Ноймен… достопочтимый советник… сын мой…
Последнее обращение Северина немного усмирило. Значило ли оно, что принцессу отдадут за него? А если все же нет?!..
— Вы должны понять меня, дор. Я ведь не только король, а еще и отец. Самое дорогое, что имеет родитель, это его дитя. У меня есть лишь Адала. Она добрая и чистая девочка. И по воле богов она теперь…
— Да, достанется мне. И я честно завоевал право вести ее к алтарю. Разве нет?
К черту протоколы! Туда же, куда Северин слал и дворцовый этикет. Не нравился ему этот разговор тэт-а-тэт. Выдержка начала хромать, или все из-за напряжения в душе, что достигло пика, но не сдержался и прервал самого короля. Дьявол! Откуда взялось ощущение, что над его желанием называть принцессу своей женщиной нависли черные тучи? Кто решил препятствовать?..
— Спору нет, — тяжело выдохнул правитель Хаджи. — Вы показали себя достойным ее руки. Но, мальчик мой, у нее такое хрупкое сердце…
— Я люблю ее! — вдруг произнес генерал. Сказал, как отрезал и вдруг сам почувствовал нечто, похожее на облегчение.
Так же твердо, как и всегда, звучал его голос, но король различил в нем некие ноты. Переживания отца позволили ему уловить тот оттенок в голосе. Да, герцог Кастинский был искренен. И все же…
— Она прелестная девушка… это так, — снова вздохнул король, — но вы же имеете такую репутацию…
— Хм! Непримиримый борец с темной силой…
— Вот именно. И хоть моя дочь никогда и нисколько не наводила порчу и смуты… тем не менее, от матери ей достался дар ведьмы, а вы…
— Про меня всем известно, не так ли?! Завоеватель. Гонитель. Истребитель. Необузданная сила, мощная воля, порой зашкаливает азарт. И я смертельно ненавидел оковы брака. Даже больше темного дара. Меня хотели женить давно… и мой король в том числе. Но и он понимал, что здесь приневолить не получится никак. А сердце молчало… до недавнего времени…
— Да что же случилось? — король, как простой смертный, всплеснул руками. — Адалу многие считают прелестной, но я знаю, что за вас сватали и более красивых женщин.
— Как посмотреть, — улыбнулся уголком губ генерал. — Для меня не оказалось никого милее ее.
— Но она имеет недостатки! Каюсь, избаловал свое единственное дитя. Многое разрешал. Девочка не знала материнского тепла и ласки, вот и…
— Гордячка! — заулыбался шире Северин, а глаза его заволокло дымкой воспоминаний. — Смелая малышка. Упорная выдумщица…
— Но послушайте! Она совсем еще девчонка. А встретите потом более желанную и искушенную женщину? Моя дочь этого не перенесет!..
— Вы тоже заметили, что она ко мне неравнодушна?!
— Хм! Вы видный мужчина… вам не отказать в уме… знаменитый воин…
— Она желает быть со мной так же, как и я с ней. Ее душа и тело откликаются на мой зов, только еще не призналась в этом себе. Мы судьба друг друга… чувствую это точно.
— Моя дочь так упряма, что может очень долго не признаваться в своих чувствах. Хватит ли у вас выдержки, лорд Ноймен? Или пойдете на штурм сразу же? Я вот что хотел сказать!.. У меня разрывается душа теперь. Я и отец и… король. Как родитель, честно говорю, не отдал бы за вас дочь. Но как король…
— Могу принести клятву, что стану уважать супругу и не причиню ей боль.
— Вот-вот, боль и унижение! — закивал головой старый король. — Я приготовил бумагу. Вы согласны принести клятву над ней.
— Магическую? — нахмурился Северин.
— Так и есть. Что скажете?
— Дайте изучить текст.
Через три минуты Ноймен отложил бумагу на стол.
— Я согласен… вот только!..
— Что там не так? — король нахмурился и направился к документу. — Это типовой договор. Я в свое время подписал его точную копию.
Поморщился над своей оговоркой, но открещиваться от вырвавшегося признания не стал. Чего уж там! Не сегодня-завтра, он лишится прав на Адалу, и этот вот, чужой мужчина примется творить ее судьбу. Потому правитель Хаджи только быстро приподнял рукав мантии чуть выше локтя и продемонстрировал предплечье.
— Вот такой след оставляет эта клятва, — на его коже отчетливо была видна темная вязь рисунка: корона являлась подставкой дивному цветку. — Я давал ее матери Адалы. Боль была, скажу я вам, из разряда нестерпимой. В то время был молод и крепок, и все же не сдержал тогда стона.
— Пустое. Мне не привыкать к испытаниям. А указать хотел вот на этот пункт. Взгляните!..
— Но вы же сами только что говорили, что не станете обижать супругу ни физически, ни морально… — распрямил король согнувшуюся было над столом спину. — От чего же не согласны с пунктом?
— Вы сами понимаете, что как минимум трижды стану причиной боли, переносимой женой. А тут сказано что?
— Не понимаю вас.
— Так ли? А я не желаю, чтобы после первой брачной ночи магия клятвы построила непреодолимую стену между мной и Адалой. Да, да! Говорю о потере девственности. Или намекаете мне…
— Заткнитесь, генерал! — посуровел король. — Моя дочь чиста!
— А я намерен в первую же ночь подтвердить брак. Это, надеюсь, понятно. Я стану Адале мужем по-настоящему, и никто потом уже не сможет оспорить моих прав на жену. А если вы надеялись…
— Успокойтесь, лорд Ноймен! Даю слово, что не имел намерений творить козни и подличать. Я честно отдам вам дочь. И забрать ее девственность вы будете в праве. Хм, даже не предполагал, что можете быть таким дотошным… Но о каких еще двух случаях вы упомянули?
— Извините, мне приходится быть начеку. Потом ведь пойдет речь уже о моих детях, между прочим. Здесь вы, как отец, тоже должны меня понять. Как по-вашему родятся мои сын и дочь, если не принеся боль их матери?
— Сын и дочь? — брови короля изогнулись в недоумении.
— Да понятно же!.. Мне нужен будет наследник, а Адала хочет дочку. Впрочем, я только за второго ребенка, и не откажусь от девочки, разумеется.
— Но… вы разве не знаете?..
— Что ведьмы рожают только ведьмочек? Я развенчаю это утверждение.
— Но это не просто утверждение!..
— Пустое! Мы проводим ритуал клятвы, или как?!
Король некоторое время смотрел на Северина в задумчивости, а потом как очнулся от нее и хлопнул в ладоши. В ту же минуту в комнате появился высокий худой мужчина в мантии магистра.
— Поправьте тут и тут текст и… приступим!
Ритуал начался с заунывной песни мага.
— Это что? — насторожился при первом же ее звуке Ноймен. — Это плетение, как светлое, так и темное?!
