— Райден Камачо! Знак участия в Прорыве и медаль — «За храбрость в безнадежной ситуации»!
О. Райден! Райдена тоже наградили несмотря на то, что он официально еще не является студентом ГАСа.
Вместо того, чтобы идти к трибуне под восторженные аплодисменты при озвучивании знаменитой фамилии, Камачо решительно отодвинул соседа и рванул назад ко мне. Схватил за руку, улыбнулся светло и только потом двинулся к месту чествования. Никто из присутствующих, включая меня саму не понял причины произошедшей заминки. До тех пор, пока претор прямо не спросил:
— Что случилось?
— Разделял радость с невестой, — громко сообщил Райден, встряхнув белой гривой и высоко подняв руку со сверкающим перстнем обручения на пальце.
Неверяще разжав ладонь, которую только что пожимал нобиль, я обнаружила точно такое же помолвочное кольцо. Все-таки решил обручиться до получения студенческого статуса, да еще ухитрился спровоцировать широкую огласку. Не ожидавший такой наглости претор, звучно откашлялся. Уголки его губ подергивались, словно мужчина с трудом прятал смех.
— Поздравляю тебя и всю семью Камачо с заслуженной… наградой! — громко сообщил он под недоуменный шепот и восклицания из толпы приглашенных родных и близких.
Кажется, у меня горели щеки. А вокруг… хлопали однокурсники. Как в тумане, я почти не слышала, что говорили вокруг, какие вопросы задавали обступившие меня и смешавшие ряды друзья, лишь переводила взгляд с одного горящего любопытством лица на другое. Острый камень перстня резал изнутри плотно сжатую руку. Ко времени возвращения нобиля, наше построение опять приобрело некую стройность, развернувшись к зачинщику скандального происшествия и встречая его криками поздравлений. Подошедший герой благосклонно кивал в своей излюбленной манере, а сам, не сбавляя шага, втиснулся во второй ряд, вытолкнув на свое место в первом Олафа.
— Чего замерла? — довольно шепнул он. — Отлично же получилось. Никакого нарушения дисциплины. Меня спросили — я ответил.
Расцепив мой побелевший кулак, он вытащил кольцо и надел на подрагивающий палец. Полюбовался на содеянное и нежно поцеловал в внутреннюю сторону ладони, где сходились линии судьбы. Вот и все. Вскинув голову, я встревоженно посмотрела на секцию приехавших родственников. Раннее чинные аристократические ряды гомонили, перекрикивались, возбужденно переспрашивая друг друга. Матери Камачо не было видно, зато, широко расставив ноги и скрестив руки, на меня в упор смотрел отец. Выражение лица отсюда в деталях было не разглядеть, но от всей фигуры веяло недовольством.
— На кого ты там смотришь? Почему не на меня? — Райден источал удовлетворенность собственной выходкой.
— По-моему, мой папа злится…
— Стоп. Вон тот громила в парадном мундире твой отец? Он же размером с Сантану.
Я посмотрела на родителя глазами Рая и обнаружила, что он прав. Отец по телосложению мало отличался от Стражей, и значительно превосходил студентов, включая выпускников. Это было… немного странно. Хотя это может быть совпадением. Бывают же крупные люди. Очень, очень крупные.
— И еще одна небольшая новость, — претор обвел всех взглядом. — Для объявления я передаю слово сэру Уильяму Рохо. Нашему ветерану, комиссованному по состоянию здоровья, получившему офицерское звание при уходе в запас, но все равно принявшему участие в Прорыве.
Прихрамывая, секретарь вышел вперед, откашлялся и ему тут же передали микрофон, которым так и не воспользовался претор. Тихий, немного вкрадчивый голос разнесся по всему двору:
— Сегодня мне подтвердили прошение о награждении студента, также принявшего участие в закрытии Портала. За спасение офицера во время боя, Стелла Маккой, прошедшая отбор на первый курс Гастонской Академии Стражей награждается отличительным знаком «Отвага». Студентка Маккой, выйти для награждения!
В полной тишине, на онемевших негнущихся ногах я шла через площадку. Если остальных до меня встречали криками и овациями, сейчас слышны были только мои шаги.
— Спасибо, — тихо сказал Рохо, прикрепляя знак к моему кителю. Микрофон в его руке тут же разнес благодарность по всему двору.
— Благодарю, — едва шевеля губами произнесла я и изо всех сил прижала кулак к левому плечу.
— Поздравляю тебя и семью, — зарокотал претор, салютуя вместе с Рохо в ответ. И с толпы, наконец, сорвался покров онемения. Мои однокурсники орали. Старшие студенты сдержано хлопали, удивленно переглядываясь. В рядах родственников начались брожения. Через угол площадки к ним быстро двигался Пальмэ, широко улыбаясь.
У моего отца медленно отпадала челюсть. Таким же механически двигающимся солдатиком я дошла до своих. И попала в шквал объятий. Неприлично визжащая Моника то висла у меня на шее, то грозила кулаком куда-то в небеса.
— Студенты, прошедшие отбор! Построиться для принятия первой ступени Кодекса!
Заиграла музыка. Шипением, сопровождаемым гипнотическими взглядами Райден вернул всех ликующих наших на места. Почему-то даже за Камачо так не радовались, видно, многих зацепило брошенное мне обвинение в трусости. Последние похлопывания по плечу, улыбки, и мы вытягиваемся в ожидании. Ряды темно-синих кителей, непокрытые головы, серьезные лица. Даже солнце заходит за облака, притушивая свет, подчиняясь серьезности происходящего. Я счастлива до слез, только в эту минуту осознав, какую прошла дорогу, как трудилась, мечтала, боролась, не давая себе возможности останавливаться и сомневаться. Спокойно и мерно, заставляя дыхание задерживаться, а сердце замирать, над площадью зазвучали торжественные слова древнего Кодекса. Защищать мир от Хаоса. Стать живой стеной между людьми и тварями. Каждый день посвящать совершенствованию и чистоте помыслов.
Сможем ли мы, обычные молодые люди, разного характера, интересов — стать такими, как требует Кодекс? Потянем ли эту ношу — становится все лучше с каждым годом? Мы шептали, повторяли за претором слова первого этапа клятвы, до будущих синяков прижимая кулаки к плечу. И верили в каждое звенящее над площадкой слово нашей будущей жизни. Жизни Стражами.
Глава 24. Мы — это наша семья
— Трогал мою дочь?
Давно я не видела папу в такой ярости. Сразу после объятий, рассматривания значка «Отвага» и пары нейтральных вопросов, он потребовал познакомить его с «этим юным зазнайкой». И с места в карьер напустился на Камачо. Впервые я видела проблески сомнения на обычно самоуверенном лице. Райден осторожно покосился на сжатые кулаки моего отца, повел плечом, ненавязчиво прикрывая меня и, упрямо дернув вперед подбородком, сообщил:
— Не устоял, сэр. Она для меня — все.
— Это для меня она — все, наглый щенок!
Я стояла тихо, стараясь не отсвечивать. По мнению моего папы, грош цена мужчине, который не умеет за себя постоять в трудную минуту или не способен перевести скандал в диалог. Сейчас решалось, что выберет Райден, как себя поведет. И ничем помочь я ему не могла, как бы не хотела. Папа сделал еще один шаг вперед и навис над нобилем, как обычно поступал со своими курсантами. Прессинг физический и моральный, атака по всем фронтам! Трепещи и растворяйся в воздухе, пытающийся войти в семью Маккоев мечтатель!
