— Не волнуйся, Валя приберётся и уйдёт домой. А мы с тобой перекусим и поедем в Петродворец.
Я подавила в себе желание обидеться на горничную и пошла за Ильёй в гостиную. Там ничего не изменилось с прошлого раза, когда я обсыхала перед зажжённым камином. Только прибавились срезанные цветы в вазах. На столе стояли чашки с дымящимся чаем и блинчики на тарелке, прикрытые прозрачным колоколом. Валя отиралась в дверях кухни, делая вид, что очень занята чистотой стеклянной перегородки. Но я-то видела, как женщина бросала на меня подозрительные взгляды. Как будто вторая Шагалина смотрела и кривилась: «Кто ты, а кто я!»
Я встала как вкопанная и затормозила Илью, который обернулся с удивлением:
— Что случилось?
— Я перехотела блины и чай! — сказала непривычно капризным тоном. — Давай прямо сейчас в Петродворец!
— Ну давай, — кивнул он. — Валя, ты свободна сегодня и завтра, спасибо большое, в понедельник как обычно.
Валя пробурчала что-то весьма неразборчивое, но очень понятное по смыслу, а мы с Ильёй снова вышли к джипу. Он распахнул передо мной дверцу и расхохотался, согнувшись к сиденью:
— Ника, ты чудо!
— Что я опять такого сделала? — наморщила лоб.
— Ты меня развела! Как мальчишку!
— Неправда… Как это?
Я подтолкнула его в бок с обидой, а Илья снова приник губами к моим губам, потом оторвался и пояснил совершенно серьёзно:
— Я настолько привык к женским капризам, что беспрекословно подчинился. Не волнуйся, Валя нам не помешает. Я её приструню.
— Не надо никого приструнивать, — испугалась я. — Давай просто посидим в Нижнем парке Петродворца. Там же есть какое-нибудь кафе? Я даже сама за себя заплачу…
Илья закатил глаза, прямо как Дауни-младший, подсадил меня в машину и сам сел на водительское место. Заводя мотор, пробормотал:
— Сама за себя она платить будет, с ума сойти… Со мной ещё никто так не разговаривал!
— Ну, не обижайся, — протянула я. Илья фыркнул:
— Буду обижаться! Короче, Ника, забудь. Мы едем гулять, смотреть на фонтаны и есть чебуреки. Согласна?
— Чебуреки… М-м-м!
— Рискну предположить, что согласна! Тогда в путь.
Всего полчаса нам потребовалось, чтобы добраться до парка, купить билеты и пройтись по дорожке мимо аккуратно подстриженных деревьев и широких фонтанов к дворцу. А оттуда мы добрались до чебуречной.
— О-о-о, здесь можно сесть, какое счастье! — я плюхнулась на стул за столиком под зонтиком и вытянула ноги, по которым тут же побежали мурашки. Илья махнул рукой, подзывая официантку, и сел рядом:
— Устала?
— Нет. Но сесть приятно.
— Один дамский и один баварский, — заказал Илья. — Ника, морс или квас?
— Чай.
— Два чая.
Я проводила взглядом удаляющуюся официантку и прищурилась:
— Ох, зря мы сюда пришли.
— Это почему?
— Потому что, если ты не забыл, у нас с ресторанами не ладится! — рассмеялась я. — Правда, здесь падать некуда, и рожать никто не собирается, но мало ли что нам приготовила судьба!
— Нет уж, тихо, молчи! — Илья оглянулся по сторонам с притворной тревогой. — Мы не будем говорить о подставах!
— Но согласись, что надо быть готовыми ко всему!
— Я готов. Я с тобой готов ко всему, — он улыбнулся мне, нашёл мою руку и сжал легонько.
— Вижу-вижу, ты даже готов терпеть моё невезение каждый день.
— Твои достоинства перевешивают.
— Поделись, пожалуйста, где ты нашёл достоинства! — тут уже и я рассмеялась, расслабленная и счастливая, но потом вспомнила — мне надо сказать ему о детях! И добавила: — Вообще, это даже странно, потому что ты зовёшь меня переехать к тебе, но ни разу даже не намекнул, что чувствуешь ко мне.
— По-моему, это и так понятно, разве нет? — он наклонился ближе и поцеловал мои пальцы, отчего я смутилась. Ответила:
— Мы, девушки, любим ушами. И нет, не понятно!
— Вот так всегда, мы им поступки, цветы, рестораны, а они ушами, — проворчал Илья. — Ладно, вредная вымогательница слов! Я в тебя влюбился! Так лучше? Или объяснить, когда и за что?
Влюбился! Он любит меня! Не могу поверить, что он вообще на меня внимание обратил… Да, объясни, пожалуйста, будь так любезен, Илюшечка…
Илюшечка… Боже, я так назвала его про себя? Моего босса… Начальника. Боже, Ника, ты пропала. Ты сама влюбилась, как кошка, и только сейчас осознала это…
— Объясни, — выдавила я, придавленная таким открытием.
Илья усмехнулся:
— Когда ты высказала мнение, идущее вразрез с мнением коллектива, Ника. Я подумал тогда: что она из себя строит, эта бухгалтерша! И пригласил тебя в ресторан, чтобы узнать больше о твоей персоне.
— А я свалилась в залив, — подытожила я.
Его смех привлёк внимание других посетителей кафе, но Илью это внимание не смутило. Он ответил, пытаясь успокоиться:
— Да, это было эпично, но… так необычно!
— Скажи ещё, что этим я запомнилась тебе настолько, что ты решил продолжить со мной встречаться, — покраснела я, но нам наконец-то принесли чебуреки и чай.
— Я продолжил с тобой встречаться, потому что хотел этого, — мягко ответил Илья. — А теперь я хочу, чтобы ты приняла моё предложение.
— У меня есть время подумать? Я шучу, шучу! — улыбнулась. — Вот возьму и приму! Прямо сейчас!
— Здорово! — восхитился он. — Но я должен тебе сразу сказать. У меня есть сын.
Он помолчал и, поскольку я ничего на это не сказала, продолжил:
— Его зовут Данила, и ему пять лет. Я подозреваю, что он не мой, но люблю его всем сердцем и никогда не оставлю. Ты готова принять то, что у меня есть ребёнок и что я всегда буду участвовать в его жизни?
— Боже, да разумеется! Это же ребёнок, он не виноват, что вы с Шагалиной разошлись…
— Ну, походу у меня карма такая — растить чужих детей, — неловко пошутил Илья, и я наморщила лоб. Ведь он о моих близнецах! О своих! Которых своими не считает и вряд ли будет считать…
— А ты не допускаешь возможности, что я беременна от тебя? — спросила осторожно, положив ладонь на живот. Илья накрыл мою ладонь своей и сказал:
— Я всегда использую презерватив.
Меня покоробило это «всегда», но ладно. Убедить его будет непросто…
— Презерватив не даёт стопроцентной гарантии. Ты же знаешь это.
— Да, мама сказала, — фыркнул Илья. — Ника, я люблю детей. И я люблю тебя. Даже если твои близнецы от этого чернявого мачо, я не против, понимаешь? Но он не должен к ним приближаться, это моё условие.
