Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
— Скажи, Андрюх, а тебя никогда не били шпилькой модельной женской туфельки прямо по яйцам? Так, чтобы аж со всей дури?
Корна передернуло.
— Нет, слава Богу…
— Повезло…
Ларин прикрыл глаза и тихо выпустил легкую струйку фиолетового сигаретного дыма прямо в каменный потолок…
Когда Глеб все-таки отправился умываться, он взглянул на свое отражение в мутном сортирном зеркале и понял, почему Корн просил его повременить с бурными проявлениями благодарности. Судя по всему, тяжелая пуля незнакомого Ларину пистолета вошла Лейле точно в затылок и вышибла ее перемешанные с кровью, слизью и костяной крошкой мозги прямо на его ничем не защищенное лицо.
Хорошо еще, что глаза закрыл в ожидании адской боли.
Полведра воды, конечно, сделали свое дело, смыв основную массу теплой и липкой гадости, но и оставшиеся подсыхающие потеки выглядели… кгхм… весьма красноречиво.
И — неаппетитно.
Ларина не вырвало только потому, что блевать было уже абсолютно нечем.
Но позывы были.
И серьезные.
Соскребать эту подсыхающую дрянь с лица и волос под тонкой струйкой мутноватой холодной воды — тоже удовольствие ниже среднего.
Намного ниже.
Но он справился.
Нужда заставит, и не с тем справишься…
Даже причесаться попробовал чьим-то небрежно брошенным на полочку возле раковины наполовину беззубым гребешком, после чего стал выглядеть по сравнению с недавним прошлым просто почти респектабельно.
Морду-то ему, оказывается, не сильно разбили.
А вот пару зубов — выбили.
Подонки.
Когда он вышел из туалета, Корн уже поджидал его у двери: собранный, уверенный, элегантный. Окинул критическим взором, покачал головой, сунул в руки большую красивую пушку, в которой господин военный обозреватель с некоторым трудом опознал модифицированную «Беретту», и махнул рукой на старую рассохшуюся лестницу.
Мол, давай за мной.
И абсолютно бесшумно и легко взлетел по этой самой лестнице вверх. Под ногами у Ларина те же самые ступени почему-то скрипели совершенно немилосердно.
Наверху их встретил вполне нормальный, в меру респектабельный дом с вполне нормальной, в меру респектабельной обстановкой. Даже не верилось, что какими-то двумя десятками ступеней ниже нашла свой приют самая что ни на есть натуральная пыточная.
Стильная мебель, дорогая бытовая техника.
Бар с более чем приличным выбором напитков.
В такой дом и гостей не грех было бы пригласить.
Если бы не…
Если бы не тот упрямый факт, что все это милое, вполне обжитое помещение украшало совершенно дикое, просто-напросто нереальное количество покойников.
Лежащих, сидящих, устало привалившихся к стене в коридоре.
Всяких.
В респектабельных домах трупы по всем комнатам, знаете ли, не валяются. Пока добрались до гардеробной, Ларин насчитал, по меньшей мере, семь «двухсотых».
Верить в то, что это побоище учинил один вполне конкретный и, в общем-то, весьма симпатичный и элегантно одетый человек, к тому же его близкий знакомый, Глебу отчаянно не хотелось.
И тем не менее, он поймал себя на мысли, что это его, ну, нисколечко не удивляет…
Нда…
Лежит милая в гробу, подошел к ней и: «Бу-бу»…
Нравится, не нравится — терпи, моя красавица…
Корн открыл левой, затянутой в тонкую перчатку из выворотной кожи рукой зеркальную створку встроенного шкафа и, удовлетворенно хмыкнув, кивнул Ларину — мол, давай, переодевайся.
И куда-то исчез.
Глеб взглянул на себя в зеркало и конкретно офигел.
Оказывается, он до сих пор был одет только выше пояса.
Нет, все понятно, но каких же вполне конкретных звиздюлей должен получить всегда очень аккуратный и внимательно относящийся к своему внешнему виду человек, чтобы в результате данного увлекательного процесса умудриться напрочь забыть о том, что на нем не только штаны, но и трусы начисто отсутствуют.
Да и те лохмотья, что напялены выше, одеждой назвать весьма затруднительно.
Обалдеть можно…
Сложнее всего оказалось натянуть трусы.
Мошонка слева серьезно распухла и дико болела при каждом соприкосновении с материей.
Глеб случайно увидел в зеркале у себя за спиной барную стойку и шипя, как сто тысяч рассвирепевших помойных котов, вылил себе между ног полбутылки первого попавшегося коньяка.
Вторые полбутылки он, недолго думая, вылил себе в глотку.
Правда, не до конца.
Чуть-чуть на донышке все-таки осталось.
Я бы даже сказал, не чуть-чуть. Где-то половина половины.
Вот так и утрачиваются навыки веселых студенческих времен…
Ларин невесело хихикнул.
После чего натянул прямо на голое тело темный трикотажный свитер, влез в первые же попавшиеся черные джинсы, затянул на бедрах ремень, засунул за него выделенный Корном ствол, хлебнул еще коньячка, обулся, закурил и даже успокоился.
Через несколько минут в комнате появился слегка взмыленный Корн. Посмотрел на Глеба оценивающе, хмыкнул, отобрал остатки коньяка, выпил и присел на корточки, устало привалившись к стене.
— Вот ведь, блин… Представляешь, Глеб, наверху всех переубивал, надеялся внизу языка взять. А они там все в брониках, уроды. Пришлось в головы бить. И бумаг никаких. Эх, мудак я, мудак…
Глеб лениво затушил недокуренную сигарету о полированную стенку шкафа, закурил новую:
— А на фига тебе живые, Андрюх? На заказчика выйти хотел?
— Да на фиг мне этот заказчик сдался! Я его, козла, и так, как облупленного, знаю. Завтра в гости поеду, разговоры разговаривать… На интересующие нас с тобой обоих темы. Как он с этими снюхаться умудрился — вот что самое интересное…
— А кто они? — Ларин курил, лениво пуская кольца вверх. На него вдруг накатила страшная, опустошительная усталость. Думать и действовать не хотелось совершенно.
Ни под каким предлогом.
Он даже вопрос этот задавал вовсе не потому, что ему было интересно, а исключительно из желания поддержать легкую, не напрягающую светскую беседу.
Типа, как о погоде.
— Эти-то? — Корн потянулся за близстоящей бутылкой, посмотрел на этикетку, хмыкнул, свернул пробку, сделал большой, вкусный глоток, выдохнул, завернул пробку, бросил бутылку Ларину. — «Дети Черного Шамиля», слышал про таких уродов?
Глеб уважительно присвистнул:
— Приходилось… Так какого ж черта тогда ты языка хотел? Они ж все равно говорить бы не стали. Фанатики…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
