Я уже не спал, но Публий зло махнул мне рукой и приложил палец к губам. Понял, молчу.
— Хорошо, — сдался генерал.
Военврач вывел его, старательно закрывая от меня. Наверное, я должен был обидеться на Публия, но улыбка не сходила с лица. Я дома. В лагере. Вокруг пахло Дарией и совсем чуть-чуть медикаментами. Дивный аромат. Уютный. Родной. Я лежал на походной кровати, весь обвешанный датчиками мониторов, прозрачной паутиной капельниц и стыдливо прикрытый белой простыней. Голову от подушки поднять не давала слабость, а пошевелить руками и ногами тугие ремни. Привязали, значит. Боялись, что убегу? Обратно в Улей? Забавно. Полог в медотсеке приподнялся, и в животе похолодело от предвкушения. Нет, не отец. Публий вернулся. Тоже неплохо.
— Капитан Назо. Освободите, меня, пожалуйста.
— Сейчас отвяжу, — ответил он, наклонившись к кровати и щелкая застежками ремней. — У тебя судороги были. Я боялся, как бы ты себе не навредил. Как себя чувствуешь?
— Прекрасно! Очень хорошо.
У меня уже мимические мышцы заныли от улыбки, а становилось только лучше.
— Правда? — в тон моему веселью удивился Публий. — Перестарался я, наверное, с экстрактом. Эйфорию, как от Шуи, чувствуешь?
— Ага. Как после третьего глотка. А где Тезон? To есть лейтенант Тур.
— Капитан Тур, — поправил меня военврач и тоже улыбнулся. — Только не говори ему пока. Официально назначение еще не пришло. Наилий ему место ищет. Мало в звании повысить, должность нужна соответствующая. Отличились вы в Улье. Тебе тоже повышение будет, но пока без новых погон. А Тезону по совокупности прошлых заслуг давно капитан полагался. Но знаешь, как бывает? «Не дорос». Хваткой, мозгами, внутренним ощущением, наконец. Теперь все сошлось. В штабе твой Тур. Через перегородку от нас. Рапорты сочиняет. Хорошо, получается, кстати. Зачитаешься. Тот еще литератор оказался.
Я выдохнул и зажмурился от удовольствия. Все правильно. Все, как должно быть. Тезон — хороший командир. Я бы не лежал здесь, если нет.
— Он просил передать тебе, как очнешься, — Публий заговорил серьезно, — что вертолет нашли на болотах. Машина не села, но и не разбилась вдребезги. Внутри пусто. Выжили ваши васпы.
В памяти сверкнул и потух единственный глаз преторианца. Будет ему армия, а Дину свобода. Я хочу в это верить.
— А как мы сюда попали? — спохватившись, спросил я. — Где теперь лагерь?
— В двух квадратах южнее. Мы получили ваше послание и Наилий приказал передислоцироваться. Но как вам координаты отправить? Не ловить же вертолеты васпов и не писать матерный ответ, — военврач хитро усмехнулся, а я смутился, как дарисса. Представил полет фантазии и словарный запас двух опытных офицеров. Капитана и генерала. Мы бы с Тезоном полдня потом голову ломали, расшифровывая. — Вот сержант Тит и предложил обходить прежний квадрат и несколько соседних по кругу, — продолжил Публий. — Весь личный состав в лес ушел. Мы с Наилием тут вдвоем дозор несли. Нашли вас разведчики. Тезон своим ходом добрался, а тебя прям на волокуше принесли. Вперед ногами. Никогда не забуду лицо Наилия. Стоял рядом и смотрел, пока я у тебя пульс искал.
Я промолчал и отвел взгляд. Вопрос: «Переживал ли он?» застрял в горле. Я видел ответ. Поговорить бы с отцом, но пусть он спит. Я додумать не успел мысль, как шорох заставил поднять глаза. Генерал Наилий Орхитус Лар, пригнувшись, зашел в медотсек и остановился на пороге. Бледный, подтянутый, сосредоточенный. Публий будто спиной его почувствовал. Молча и незаметно ушел, даже не оглянувшись. Одни мы остались. Отец глубоко вдохнул и сказал:
— C возвращением, сын.
Я рванулся встать, но слабость обрушилась темнотой. Очнулся в объятиях отца, пока он медленно укладывал меня обратно. От генерала пахло медикаментами и еще чем-то тонким, едва уловимым. Эдельвейсом, цветком с горных склонов, где я вырос. От генерала пахло домом.
— Ваше Превосходство, — робко начал я.
— Дарион, — перебил меня отец. — Когда нет посторонних, зови меня по имени. Договорились?
Я рассеянно кивнул. Снова забыл. Так и не привык. Столько хотел ему сказать, ночами в Улье речь репетировал, а в голове пусто. Просто хорошо, что отец рядом.
— Ты что-то хотел сказать? — спросил отец, так и не дождавшись от меня ни слова.
— Да, я хотел узнать, что будет дальше.
— Мы домой летим. Ждали, когда ты очнешься и окрепнешь достаточно, чтобы пережить подъем в транспортник на медицинской гондоле. Он уже на орбите. Час назад встал. Но все равно, пока Публий не разрешит, мы с места не сдвинемся.
— Хорошо, — тихо ответил я. — Но я про Улей хотел спросить. Биологические образцы есть, социальный строй и особенности подготовки Тезон в рапорте отразил. Простите, если я не имею права задавать такие вопросы, но что вы решили по итогу операции? — я запнулся, сглатывая слюну, но потом все же закончил: — Будет ли на Дарии, как в Улье? Мы возьмем их опыт?
Генерал промолчал, задумчиво уставившись на экран медицинского монитора. У меня давление подскочило, и пульс участился.
— Нет, не возьмем, — твердо ответил отец. — Как я понял из разведданных, васпы были попыткой создать идеальную армию. Солдаты без страха и сомнений. С культом силы и приказом вместо мозгов. Биологические роботы. Ходячие мертвецы. Люди не первые и не последние, кто мечтал о подобном. Мы с тобой — результат точно такого же эксперимента. Я всю жизнь расхлебываю его последствия. Вся Дария расхлебывает. Секрет бессмертия васпы не нашли. А пытки и убийства гражданских на экзамене — это не те методы подготовки, которые следует перенимать. Я знаю, тебе хочется всех спасти, но мы не можем вмешиваться в дела васп и людей. Экспериментаторы должны сами разобраться с результатами своего эксперимента. Это их история, не наша. Мы увидели, что хотели, сделали выводы и скоро улетим. Поправляйся, Дарион. Мне очень нужно, чтобы ты выздоровел.
Генерал кивнул мне, поднимаясь на ноги и давая понять, что разговор окончен. Потом уже почти у самого полога вдруг обернулся и спросил:
— Дарион, а чего бы ты хотел? Я имею в виду, где бы ты хотел служить после того, как мы вернемся?
Больше всего я хотел служить рядом с отцом. Можно не в его личной охране, но хотя бы где-то близко. Летать вместе в космос — почти несбыточное чудо. Тем более сейчас, когда я изломан, и нужна долгая реабилитация.
— Я, как любой кадет-выпускник, много о чем мечтаю, — смутился я. — А реальность такова, что лежать мне в госпитале целый месяц.
— Полтора, — поправил отец. — Я узнавал у Публия. Лежать ты, кстати, будешь в главном медицинском центре. У капитана Назо есть правило. Если он взял пациента, то он его уже не отпускает. А я от тебя в здании через дорогу. В генеральном штабе. Я подумал, что, если тебе не очень нравится место, куда тебя распределили после Училища, то может быть, ты согласишься перейти в мою личную охрану?
Проклятье! Мечты сбывались не только у Тезона. Эйфория захлестнула меня. Словно к третьем глотку Шуи добавился четвертый и сразу пятый.
