Дегармо не ответил. Он стоял, покачиваясь на каблуках, лицо у него было пустое, тяжелое, как гранит.
— Точно, убийца, — внезапно сказал Малыш. — Принюхайтесь, лейтенант. Комнаты не проветривали много дней. На мебели пыль. Часы на каминной полке стоят. А как он сюда пробрался?.. Минутку, лейтенант, сейчас проверю. Можно?
Он выбежал в спальню. Потом я услышал, как он возится в ванной. Дегармо стоял, не двигаясь.
— Пролез через окно в ванной, — сказал Малыш, вернувшись. — Там осколки стекла. И чертовски несет спиртным. Помните запах, когда мы вошли в ту квартиру? А вот рубашка, лейтенант. Воняет, словно ее выполоскали в джине.
Он поднял рубашку кверху. В воздухе сразу запахло джином. Дегармо рассеянно посмотрел на нее, сделал шаг вперед, распахнул борт моего пиджака и оглядел рубашку, которая была на мне.
— Ясное дело, — сказал Малыш. — Стащил у хозяина квартиры. Верно я говорю, лейтенант?
— Да. — Дегармо дотронулся до моей груди и медленно опустил руку. Оба беседовали так, будто меня в комнате и не было.
— Обыщи его, Малыш.
Малыш ощупал меня со всех сторон.
— Ничего нет, — сказал он.
— Выведем его черным ходом, — сказал Дегармо. — Наша добыча, нам и распоряжаться. Только надо успеть до приезда Уэббера. Этот петух Рид не заметит и жемчужину в куче навоза.
— Но вы, вроде, не в бригаде, — засомневался Малыш. — Я слышал, вас отстранили.
— Так чего мне терять, раз отстранили? — спросил Дегармо.
— А я могу потерять работу, — сказал Малыш. Дегармо бросил на него презрительный взгляд. Маленький полицейский вспыхнул, и глаза у него забегали.
— Хорошо, — сказал Дегармо. — Пойди и доложи Риду.
Малыш облизал губы:
— Ладно, приказывайте, лейтенант. Я могу и не знать, что вас отстранили.
— Мы отвезем его сами, ты и я.
— Слушаюсь.
Дегармо ткнул пальцем мне в подбородок.
— Сексуальный маньяк, — сказал он спокойно и скупо улыбнулся краешком широкого, жесткого рта. — Такие вот пироги.
33
Мы вышли в коридор и направились в противоположную от соседней квартиры сторону. Из ее все еще открытой двери бил свет и доносились спорящие голоса. Рядом стояли двое в штатском и курили в рукав, словно дул ветер.
Завернув за угол, мы подошли к лифту. Но Дегармо открыл дверь на пожарную лестницу, расположенную за шахтой, и, ухая по бетонной лестнице, стал спускаться этаж за этажом вниз. На первом этаже он остановился, взялся за ручку двери в вестибюль и прислушался.
— Машина есть? — спросил он меня.
— Да, стоит в гараже.
— Прекрасно.
Мы спустились еще ниже, в темный гараж, Из конторы вышел долговязый негр, и я отдал ему квитанцию. Окинув вороватым взглядом полицейскую форму Малыша, негр молча показал на «крайслер».
Дегармо уселся за руль, я — рядом с ним, а Малыш забрался на заднее сиденье. Машина выбралась в туманную прохладу ночной улицы. За два квартала от нас появился большой полицейский автомобиль с двумя красными мигалками.
Дегармо сплюнул в окно и повернул «крайслер» в противоположную сторону.
— Это Уэббер, — сказал он. — Опять опаздывает на похороны. В этот раз, Малыш, мы таки утерли ему нос.
— Не нравится мне ваша затея, лейтенант. Честное слово, не нравится.
— Держи хвост пистолетом, парень. Тебя еще, глядишь, возьмут назад в уголовный отдел.
— Пусть не возьмут, зато сохраню какую-никакую работу, — сказал Малыш. Смелость из него быстро улетучивалась.
Кварталов десять Дегармо гнал на большой скорости, затем чуть сбросил газ.
— Вам лучше знать, что вы делаете, лейтенант, — нервно сказал Малыш. — Но этой дорогой к муниципалитету не попадешь.
— Правильно, — сказал Дегармо. — А мы туда и не собираемся.
Машина совсем замедлила ход и почти вползла в улицу с маленькими аккуратными домами. Дегармо плавно нажал на тормоза, остановился у обочины посреди квартала и, перекинув руку через спинку сиденья, повернул голову к Малышу:
— Так ты считаешь, ее убил он?
— Мое дело маленькое, — сдавленным голосом ответил Малыш.
— У тебя есть фонарь?
— Нет.
— Фонарь лежит в кармане у левой дверцы, — сказал я. Малыш покопался там, щелкнул выключателем — и зажегся яркий луч.
— А теперь посмотри ему на затылок, — приказал Дегармо.
Луч скользнул по салону и застыл. За спиной у меня раздалось сопение и что-то коснулось опухоли на затылке. Я дернулся. Луч погас, и машину снова наполнила темнота улицы.
— По-моему, его оглушили, лейтенант, — сказал Малыш. — Ничего не пойму.
— И ту девушку оглушили, — сказал Дегармо. — Только шишка не очень заметная. Но она есть. Ее оглушили, чтобы сначала раздеть и расцарапать, а уж потом придушить. Иначе из царапин не пошла бы кровь. И все это тихо, без шума. И телефона в квартире нет. Как ты думаешь, кто сообщил об убийстве в полицию, Малыш?
— Откуда мне, к черту, знать? Позвонил какой-то человек и сказал, что в доме «Гранада» на Восьмой улице, в квартире 618, лежит труп. Когда вы появились, Рид все еще разыскивал фотографа. Дежурный доложил, что голос был хриплый, скорее всего, измененный. Фамилии звонивший не назвал.
— То-то и оно, — сказал Дегармо. — А если бы ее убил ты сам, Малыш, как бы ты выбрался из дома?
— Взял бы и ушел, — ответил Малыш. — Проще простого! Эй! — внезапно рявкнул он на меня. — А вы какого черта остались?
Я не ответил.
— Ты бы стал лазить по окнам на шестом этаже и вламываться в чужие комнаты, где, того и гляди, застанешь людей? — монотонно продолжал Дегармо. — Стал бы притворяться хозяином и тратить время на телефонный звонок в полицию? А, Малыш? Труп ведь мог пролежать в квартире хоть целую неделю. А потом ищи-свищи. Так упустил бы ты свой шанс, Малыш?
— Думаю, нет, — осторожно сказал Малыш. — Я бы вообще не стал звонить. Но от сексуальных маньяков жди чего угодно, лейтенант. Они же ненормальные. К тому же у этого фрукта мог быть помощник, который его и огрел, чтобы подставить под арест.
— Последнее ты сам придумал или где вычитал? — фыркнул Дегармо. — Торчим мы тут, разговоры разговариваем, а тот, кто знает все ответы, сидит рядом, да отмалчивается. — Он повернул ко мне свою крупную голову. — Так что ты там делал, приятель?
— Сам не знаю, — сказал я. — От удара память отшибло.
— Мы поможем, — сказал Дегармо. — Отвезем сейчас за город — это недалеко, всего несколько миль. Там будет спокойно. Посидишь, полюбуешься звездами и все вспомнишь. Еще как вспомнишь!
