Оглянувшись, тот увидел стройную женщину, стоявшую в тени в открытых дверях, скрестив на груди руки.
– Я вас догоню через пару минут.
Бекки Гилберт выглядела неестественно идеально, подобно району, в котором жила. Бронзовый загар на хорошеньком личике с гладкой кожей, напоминающей ткань, слишком туго натянутую на вышивальные пяльцы. Отлично натренированное в дорогом фитнес-клубе тело в белом теннисном костюме, как бы специально придуманном, чтоб его выставить в самом выгодном свете. На запястье сверкают бриллианты. Наверно, единственная в мире женщина, заключил Магоцци, которая действительно носит теннисные браслеты, играя в теннис.
Он подходил к ней, видя враждебно сложенные руки, горящие глаза.
– Миссис Гилберт?
– Да. А вы кто?
– Детектив Магоцци. Полиция Миннеаполиса, отдел убийств.
Бекки раздраженно посмотрела через его плечо на Джека, шагавшего по подъездной дорожке.
– Да ведь он еще жив.
– Это вас огорчает?
Она безнадежно вздохнула, с трудом выдавила улыбку:
– Не огорчает, детектив. Просто бесит. Среди ночи явилась полиция искать воображаемого убийцу, теперь вы.
– Значит, не верите, что его кто-то пытался убить?
– Разумеется, нет. В прошлом году Джек сжег кое-какие мосты, но не сделал ничего такого, за что его надо было бы убивать.
– Не припомните ничего необычного в последнее время?
– Например?
– Ну, не знаю… Может, рядом крутились незнакомые машины, в дверь поздно ночью стучались, кто-то вам надоедал, раздавались телефонные звонки с угрозами и тому подобное?
– Ничего подобного. – Бекки с любопытством склонила головку. – Отдел убийств… Насчет его отца?
– Да. Мы хотели задать Джеку несколько вопросов.
Откровенное раздражение Бекки Гилберт сразу испарилось, словно кипевший чайник сам собой пересох, хотя взгляд был по-прежнему злобным.
– Это ужасно.
– Джек с вами говорил об убийстве отца? – спросил Магоцци.
Бекки качнула головой:
– Джек никогда не говорит об отце. Точка. К моменту нашего знакомства они уже не общались друг с другом. Я считала эту тему болезненной и ее не затрагивала.
Магоцци смотрел на женщину, откровенно принадлежащую своему окружению, откровенно желающую в нем жить, и догадывался, что она, может быть, не столько щадила чувства мужа, сколько не хотела иметь ничего общего со старыми евреями из Верхнего города.
– Вам известна причина их ссоры?
– Не имею понятия, детектив. Джек мне не докладывал.
«А ты не спрашивала», – подумал он.
На полпути к дорожке шеф Бойд встретил его неподдельной улыбкой:
– Детектив Магоцци! Нашли какую-то связь с вашими делами в Верхнем городе?
– Нет, пока баллистики чего-нибудь не скажут. Будем очень признательны, если известите о результатах, шеф.
– Предлагаю кое-что получше. Наши ребята в лаборатории слишком загружены, а у вас, по-моему, дело срочное. – Он поднял большой опечатанный пластиковый мешок. – Девятимиллиметровый одиннадцатизарядный «смит-и-вессон» и девять пуль. Может быть, сами за нас поработаете?
Магоцци улыбнулся:
– Даже не смел надеяться. Избавили меня от необходимости обращаться с просьбой.
Он вытащил ярлычок для регистрации вещественных доказательств, положил на колено и начал расписываться.
– Если я правильно понял, старушка в Верхнем городе застрелена из девятимиллиметрового, – осторожно напомнил Бойд.
«Бен Шулер тоже», – подумал Магоцци, но эту информацию на стол пока не стоит выкладывать.
– Правильно, – подтвердил он.
– Может, пистолет в мешке очень скоро даст кое-какие ответы.
Магоцци выпрямился и посмотрел на него:
– Кругом гуляет бессчетное множество девятимиллиметровых, шеф.
– Знаю. И очень хочу услышать, что из пистолета, изъятого нами у мистера Гилберта, никого не убили.
– Как только выясню, сразу же позвоню. Уже сегодня что-нибудь будет известно.
Они вместе пошли по дороге. Магоцци остановился, оглядывая новые фургоны со спутниковыми антеннами. Увидев его с Бойдом, высыпавшиеся оттуда репортеры и операторы мигом засуетились, заработали камеры, заколыхались микрофоны, посыпались вопросы. Толпа ринулась к тротуару и вдруг остановилась, словно перед ней выросла Великая китайская стена.
Магоцци взглянул на Бойда, сочувственно помахавшего представителям прессы.
– У вас что тут, невидимая ограда? Электрический шокер, который для собак используется?
Бойд по-прежнему махал рукой, как фарфоровый китайский болванчик.
– Зачем нам это надо, скажите на милость?
– Не знаю. В городе журналисты проникают куда захотят. Я сам пару раз поджимал хвост и пускался в бега.
Бойд фыркнул:
– Дорога находится в общественной собственности. Они имеют такое же право находиться на ней, как и любой другой человек. А как только ступят на тротуар, проникнут в частное владение и отправятся в тюрьму.
– Верно, – усмехнулся Магоцци.
– По прибытии мы это им разъяснили, хотя одна симпатичная, но довольно настырная дамочка с десятого канала бежала за мной до самой подъездной дорожки Джека.
– Кристин Келлер… Танк, самурайский меч, нависший надо мной…
– Возможно. Я новости редко смотрю. В любом случае, как только на нее надели наручники и затолкали в машину, остальные сразу дали задний ход.
Магоцци ошеломленно взглянул на него:
– Вы Кристин Келлер арестовали?
– Угу, если это, конечно, она.
Магоцци старался держаться профессионально, но ничего подобного не мог себе даже представить. Губы чуть не расплылись в гнусной улыбке.
– Шеф Бойд, вы настоящий мужчина.
– Так я им и сказал.
27
Грейс Макбрайд сидела у себя дома в рабочем кабинете, в узком закутке с дощатым полом, который больше смахивал на глухой коридор, чем на комнату. На протянувшейся во всю длину стены полке высотой с письменный стол стоят компьютеры, между которыми она передвигается в кресле на колесиках, просматривая мониторы, проклиная потоки никому не нужной информации на общедоступных сайтах Интернета.
Прошлым днем первым делом ввела в новую программу имена Мори Гилберта и Розы Клебер, присовокупив к ним Бена Шулера после вечернего звонка Магоцци, но многочасовые поиски в открытых для пользователей базах данных выявили одну-единственную связующую ниточку – все трое покупали продукты в одном магазине. Как и прочие обитатели того квартала. Возможно, предположила Грейс, никакой особенной связи между ними не существует, но Магоцци и Джино думают иначе, а их инстинкту стоит доверять.
