Книга Тремарнок - Эмма Бёрстолл

Склонившись над унитазом, Лиз оттирала со стенок что-то мерзкое, и тут в кармане завибрировал телефон. До конца смены оставалось недолго. Она быстро стянула резиновые перчатки и достала мобильный.

В спешке она не посмотрела на номер, но по голосу узнала классную руководительницу Рози. Неужели опять Кайл?

– Боюсь, тут у нас кое-что случилось, – сказала учительница. Голос прозвучал беспокойно, словно она звонила Лиз против своей воли. – Не волнуйтесь, с Рози все в порядке, просто маленький эпизод за завтраком… Ей только что вызвали скорую и отвезли в больницу…

У Лиз все поплыло перед глазами.

– Эпизод? Что это значит?

Судя по словам учительницы, ничего страшного не произошло. Тогда зачем Рози забрали на скорой? Значит, все-таки что-то случилось. Миссис Микин чего-то недоговаривает.

– Что произошло? Куда ее увезли?

Вопросы переполняли ее, будто ванну – вода, готовая вот-вот хлынуть через край, невозможно было собраться с мыслями, какой-то абсурд…

– Она… начала заваливаться набок, – сказала миссис Микин, – сейчас состояние у нее стабильное, но врачи хотят взять какие-то анализы.

Заваливаться? В каком смысле? Рози всегда немного заваливается влево. Просто они чересчур остро отреагировали на это. Недоразумение – вот что произошло.

– Сначала они решили, что дело в больной ноге и руке, – может, нерв защемило, – но левая сторона ее лица словно онемела, и глаз выглядел странно.

Лиз почувствовала, как заколотилось сердце, услышала свое дыхание, учащенное, прерывистое. Из горла вырвался какой-то нечленораздельный звук – между стоном и всхлипом.

Она сползла на холодный кафель, сжимая в руках телефон, точно спасательный трос. Сбылся худший из ее ночных кошмаров – тот, что нагоняет страх на любого родителя, когда его ребенок вдали от дома. Впрочем, это ведь и есть ночной кошмар? И она вот-вот проснется.

Пора прекращать истерику. Будь Лиз там, она бы знала, что делать.

Рози. Ехать к ней, срочно.

– Где она? – спросила Лиз.

Наконец-то слова собеседницы начали складываться в связные предложения. Рози сейчас на пути из Лондона в плимутскую больницу, где ей предстоит дальнейшее обследование. Ее сопровождают бригада скорой помощи и еще один врач. Машина только что выехала и прибыть должна около двух часов дня. Лиз нужно в главную приемную – там ей ответят, где Рози.

Она встала и, бросив швабру, ведро и тележку с перчатками, рванулась в серое октябрьское утро, мимо приемной с девушками за стойкой, мимо опаздывающих офисных сотрудников со складными велосипедами и стаканами кофе.

Надо поговорить с Касей, но где ее найти? И снова пальцы нащупывали телефон в кармане, а затем пролистывали экран в поисках номера.

– Стой, – скомандовал голос из трубки, когда она рассказала о случившемся, – у тебя с собой сумка, ключи?

Лиз с досадой вспомнила, что оставила их в шкафу наверху.

– Я принесу. Жди на месте, никуда не уходи.

Без них она и так никуда не уйдет.

Не в силах сдержать беспокойство, она мерила шагами парковку. В голове стучало так, что казалось, сейчас произойдет взрыв и асфальт забрызгает мозгами.

Почему они не позвонили ей сразу, едва Рози стало плохо? Почему не позвонили из лондонской больницы? Даже не верилось, что драма разворачивалась в то время, пока она занималась обычной рутиной, ни о чем не подозревая.

А вот и Кася бежит – в руках пальто и сумка, черные брови сдвинуты, губы решительно сжаты.

– Я довезу. – А когда Лиз собралась было возразить, добавила: – Ты не можешь вести сама, это опасно. Посмотри, в каком ты состоянии.

Лиз трясло, и она нехотя согласилась: садиться за руль действительно плохая идея.

– Я сказала девочкам из приемной положить на стекло твоей машины записку, – продолжила Кася; тра-та-та-та-та, – так что можешь оставить ее здесь, тебя не оштрафуют.

Дорога прошла словно в тумане. Слушать Касю, время от времени ворчавшую на других водителей и громко им сигналившую, удавалось лишь вполуха. В иных обстоятельствах Лиз почувствовала бы себя виноватой, что из-за нее столько хлопот, однако сейчас она не могла думать ни о чем, кроме дочери.

Она всегда была с ней рядом. Поцарапанная коленка, дурное самочувствие или неприятности из-за других детей – что бы ни приключалось, Рози знала: если она попросит, мама примчится к ней в мгновение ока.

Но именно сегодня, когда мама оказалась нужна как никогда, Лиз находилась очень далеко – не только физически, но и мысленно, ведь она понятия не имела, что происходило. А теперь от Рози ее отделяли целых четыре часа, и ничего с этим не поделать. От беспомощности, отчаяния и паники она была не в силах даже заплакать.

– Не переживай, может, это ложная тревога, – прорезался голос Каси, и Лиз чуть не рассмеялась от облегчения.

Ну конечно! Рози наверняка не спала всю ночь – в одной-то комнате с другими девочками – и совсем вымоталась. Ее левые рука и нога были еще более неловкими, чем обычно. Все просто перестраховались.

Но потом в памяти всплыли слова миссис Микин: «Левая сторона ее лица словно онемела… Глаз выглядел странно».

От нее что-то скрывают, хотят сообщить обо всем при встрече? Сердце снова бешено заколотилось, и ей захотелось закричать.

Успокойся, Лиз, так от тебя никакого толку. Надо собраться.

Наконец машина подъехала к главному больничному входу. Кася предложила подождать, но Лиз отказалась:

– Возвращайся на работу. Больше помощь не нужна, правда.

– Позвони, когда что-то прояснится, – скомандовала Кася.

Лиз пообещала позвонить.

Она ворвалась в здание, не обращая внимания на взгляды тех, кто топтался у входа и катил коляски с пациентами по коридору или к лифтам.

– С моей дочерью что-то случилось, – сказала она женщине за стойкой. Неужели это ее собственный голос так звучит? – Ее везут сюда на скорой из Лондона.

Чтобы в регистратуре поняли, о ком речь, и установили, куда положат Рози, потребовалась уйма времени. В итоге Лиз направили в отделение экстренной помощи детям, где медсестра в голубой униформе предложила ей чаю.