Книга Пожиратели тьмы. Токийский кошмар - Ричард Ллойд Пэрри

Я силилась открыть глаза, сражаясь с тяжелым грузом сна. Я смутно различала огонь в очаге, слабо освещающий неровные, обмазанные глиной стены маленькой хижины. Я лежала на грубой лежанке. Попыталась сесть и обнаружила, что мои руки и ноги мне не повинуются. Я не знала, где нахожусь. Увидела пучки растений, подвешенных к потолку для просушки, их запахи смешивались в теплом воздухе. Это было не то полуразвалившееся убежище, где мы встречались прежде с Гамлетом. До меня медленно дошло, что я нахожусь в доме у Мектильды.

Я была там не одна. Кто-то прикорнул на скамье в темном углу. Мои попытки пошевелиться разбудили его. К своему облегчению я увидела, что это Горацио. Он подошел и опустился рядом со мной на колени, на его измученном лице отражалась тревога.

– Вижу, что еще жива, – сказала я. Мой голос звучал странно, словно издалека. – Но почему я здесь? – Я ожидала, что проснусь в лесной хижине, где будет все готово к путешествию. – Горацио, что пошло не так?

– Не бойтесь; вы в безопасности. Когда я освободил вас из земли, мне потребовалась умелая помощь Мектильды.

– Откуда ты узнал об этом месте? Я всегда тайком пробиралась сюда.

Горацио улыбнулся.

– Знахарка и ее любовные зелья – не такая уж большая тайна, как считают некоторые дамы. Придворные кавалеры тоже пользуются ее снадобьями и советами.

Шаркающие шаги предупредили о появлении самой старухи, она вошла в комнату вместе с белым мастифом, который шел рядом с ней, как часовой. Знахарка посмотрела на меня пристально, но добрым взглядом глубоко посаженных глаз на морщинистом лице.

– Мандрагора вызвала такой глубокий сон, что даже я усомнилась, жива ли ты. Пока не пытайся встать.

Она подошла к очагу, чтобы помешать варево в горшке, а пес улегся у двери, повинуясь повелительному жесту хозяйки.

– Я сказал Мектильде, что отчаяние заставило вас искать смерти. Думаю, она мне не поверила. Она знает, что вы украли мандрагору, но не держит на вас зла, – шепнул мне Горацио.

Мне было стыдно, что я обманула Мектильду. Но любопытство пересилило чувство вины. Подобно человеку, уснувшему во время захватывающей сказки, мне не терпелось узнать конец этой истории.

– Расскажи, Горацио. Расскажи мне обо всем, что произошло, так как зелье начисто стерло все воспоминания из моей памяти.

И Горацио рассказал мне, как пошел вслед за мной к ручью и видел, что я выпила зелье и забралась на иву. Он рассказал, как поднял тревогу, когда я упала с ветки, а потом побежал вниз по течению и бросился в воду, чтобы перехватить мое плывущее тело.

– Вода была холодная, а течение быстрое. Ваши намокшие одежды стесняли вас, тянули под воду. Я потерял дно под ногами и чуть сам не утонул. Если бы не стражник, который услышал мои крики, мы бы оба погибли. Он приложил все силы, чтобы вытащить ваше безжизненное тело из воды. Мы вместе отнесли вас обратно в замок.

– Ох, Горацио! – воскликнула я, приподнимаясь на локтях. – Этот стражник оказался поблизости, потому что покушался на мою жизнь. Я его чуть-чуть опередила. – Я объяснила, что это был Эдмунд, мой мучитель в детстве, и описала, как он мне угрожал.

Горацио пришел в ужас, когда узнал, что за ним незаметно кто-то следил, да еще такой опасный негодяй.

– Не думай об этом, – успокоила я его. – Думай о том, что если бы тебя не оказалось рядом, он бы наверняка меня убил. Теперь рассказывай дальше.

Горацио уселся на табурет рядом с моей лежанкой, поставив локти на колени.

– Отпевание прошло быстро, так как многие подозревали, что ты покончила с собой, и, следовательно, твоя душа проклята.

– Быстрое отпевание, это очень хорошо. Длинная, официальная служба для меня бы плохо закончилась, если бы я слишком быстро очнулась, – сказала я с улыбкой. – Но имеет значение только то, что Клавдий считает меня мертвой. Он действительно так считает?

Горацио развел руками, выражая сомнение.

– Вы знаете, Офелия, все в Эльсиноре не такое, каким кажется. Гертруда плакала во время службы, и я верю, что она горевала искренне, но Клавдий не выказал ни удовлетворения, ни горя. – Горацио задумался на минуту, потом твердо покачал головой. – У него нет оснований думать, что вы живы. Он видел ваше тело, бледное от холодной воды, и был свидетелем ваших похорон.

– Как Элнора восприняла это известие? – спросила я. Она была единственной, перед кем мне было стыдно за свой обман.

– Эта женщина очень горевала. Она умастила маслами и завернула ваше тело, проливая при этом обильные слезы. Она не заподозрила, что вы всего лишь спите.

Когда действие зелья немного ослабело, мои чувства тоже освободились. При мысли о том, что Элнора горюет обо мне, я дала волю слезам. Я знала, что она вымыла мои волосы розмарином, потому что они до сих пор сохранили его запах. Она одела меня в мое любимое платье из желтого дамаска поверх нижней юбки, вышитой ее собственной рукой, это был ее последний подарок, последнее свидетельство ее доброты. Как, должно быть, болели ее косточки от этих усилий! Пока я плакала, Горацио встал и стоял поодаль от меня, у очага.