Я толкаю Мурку под столом ногой.
— Подарки дарит! — шепчу я.
По лицу Мурки видно, что это ей крайне неприятно. Она недовольно дергает плечом.
— Пойду проверю, — бурчит она.
Независимой походкой, виляя бедрами, как и планировалось изначально, Мурка двигается по проходу между столиками. На лице ее — выражение томной усталости, отягощенное загадочным намеком на бурное прошлое. Проходя мимо Мыши и Чучелло, она как бы ненароком сталкивает на пол одну из книжечек.
— Ах, простите! — щебечет Мурка. — Я буквально нечаянно столкнула на пол этот чудный экземпляр печатной продукции в глянцевой суперобложке! Не беспокойтесь, я сама!
Отклячив толстую попу, она изящно опускается на корточки и подбирает книжонку.
— Боже мой! Какой интересный роман! — журчит она. — Пойду покажу Мопси!
И стремглав несется ко мне. Мышка смотрит на нее ненавидящим взглядом. Мурка плюхается на стул и сует мне книжонку.
— Переводи! — командует она.
Переводить тут нечего. И по обложке все ясно. О чем я и сообщаю Мурке.
— Иисус Христос — суперстар, Мура, — коротко сообщаю я.
— В каком смысле? — спрашивает отупевшая от безуспешных попыток перебороть судьбу Мурка.
— В смысле религиозной пропаганды, рассчитанной на бедных умом граждан иностранных держав, вроде нашей Мыши.
— А… бусы? — блеет растерявшаяся Мурка. Такого не ожидала даже она.
— Это не бусы, Мура. Это четки.
— Четки… — бормочет Мурка. — Так он что, охмуряет нашу Мышь?
— Вроде того. А ты догадливая.
Но Мурка не слышит моего сарказма. Она уже готова броситься на спасение Мышки. Она сжимает кулачок и трясет им над головой. Она уже протягивает лапочки к Чучелло, чтобы вытрясти всю его душонку. Но тут Мышка сама подходит к нам. Лицо ее печально и светло.
— Девочки! — строго и значительно говорит она. — Мне открылась новая жизнь. Воздержание, воздержание и еще раз воздержание! Личная гигиена и общественное послушание! — Мурка широко открывает рот. — Видимо, нам придется расстаться, — продолжает Мышка и делает печальное лицо. — Я ухожу в монастырь. Вместе с дорогим моему сердцу Чучелло. Приму постриг — не надо будет голову мыть. Пойду соберу вещи.
И она отбывает в сторону купе. Чучелло, собрав свои книжонки, семенит за ней.
— Ах ты гад! — шипит Мурка и бежит за ними.
Тут надо на секунду остановиться и рассказать вам, почему Чучелло дошел до жизни такой и как ему пришла в голову мысль заняться одурманиванием мирных граждан.
История Чучелло,
рассказанная им самим Мышке в вагоне-ресторане, когда в стакане плескался жидкий чай, а в голове у нашей подруги болтались обрывки раздрызганных мыслей и ошметки опиума для народа
Детство и юность нашего Чучелло были безрадостны. Собственно, они были безрадостны еще до его рождения. Когда родители задумали произвести его на свет, у них долго ничего не выходило, да и потом мало что вышло. Чучелло родился размазней. Не было у него ни силы воли, ни цели, ни харизмы, ни смекалки, ни честолюбия. Ничего у него не было, кроме недостатков. К тому же он ужасно боялся. «Чего?» — спросите вы. «Ха-ха! — отвечу я. — Читайте дальше!» В дальнейшем мы будем называть Чучелло его творческим псевдонимом Бешеный Джузеппе и расскажем историю падения, которое полностью переменило его судьбу.
Бешеный Джузеппе ничего так в жизни не боялся, как лифтов. Собственно, он вообще ничего в жизни не боялся. Когда в детстве Бешеный Джузеппе сел на ежа, то филейная его часть полностью потеряла чувствительность. А вместе с чувствительностью исчезло и чувство страха. А чего, скажите на милость, бояться, если тебя даже отлупить толком не могут? Приняв в более зрелом возрасте в тот же пункт назначения укус бешеной собаки, Джузеппе даже не пискнул. Не ощутив дискомфорта, он так и не явился с повинной в ближайший травмпункт для принятия внутрь сорока уколов от бешенства и продолжал жить обычной жизнью. С возрастом, однако, он начал замечать за собой беспричинные вспышки гнева, за что его и прозвали Бешеным Джузеппе. Если бы ему сказали, что во всем виноват тот давний укус, он бы очень удивился. Благодаря вспыльчивому характеру Джузеппе быстро нашел свое место в жизни. Он стал киллером. Заказы Джузеппе брал самые выгодные, деньги получал исправно, и его подружка Малышка Нинетта прожигала жизнь в самых дорогих бутиках Парижа и Милана, просаживая не моргнув глазом миллионные состояния на подштанники от Версаче. Единственное условие, которое Джузеппе ставил своим заказчикам: не давать работу выше первого этажа. Какой-нибудь тухлый ночной клуб с подвальным нелегальным дансингом — вот оно, заветное местечко, где Джузеппе чувствовал себя как рыба в воде, всаживая пули во все, что движется и не движется. Но лифт! Лифтом Джузеппе не желал пользоваться ни за какие коврижки. Неизвестность пугала его больше опасности.
В тот злополучный день Джузеппе вошел в холл гостиницы «Мама Рома» и заплетающимся шагом потащился к лифту. «Зачем? Зачем ты взялся за это дело? — спрашивал он себя и сам же себе отвечал: — Проклятая Нинетта! Угораздило же меня связаться с этой мотовкой!» Действительно, в последнее время Нинетта сорвалась со всех катушек и начала тратить деньги в счет будущих гонораров Джузеппе. Задолжав всем модным домам Европы и объявившись в городском аэропорту с пятью центами на руках, проклятая Нинетта вынудила его пойти на это гнилое дело. А гнилее дела в его жизни еще не было. Надо было убрать одного Жирного Засранца из комнаты 21855. Число 21, с которого начинался порядковый номер Засранца, ввергало Джузеппе в экстаз ужаса. Потому что число эта означало одно: придется тащиться на двадцать первый этаж. С пистолетом за пазухой, двумя гранатами в кармане, килограммом тротила в кейсе и огнеметом в рукаве, Бешеный Джузеппе подошел к лифту. Машинально посмотрев на стенные часы, отметил время: 10 часов 45 минут. Если все будет нормально, в 10.46 он выйдет из лифта, в 10.47 подойдет к двери номера, постучит, еще минуту кладем на переговоры с секретаршей, в 10.49 он внутри, в 10.50 Жирный Засранец должен быть мертв.
Бешеный Джузеппе вошел в лифт, и тот с лязгом захлопнул за ним свой жадный металлический рот.
Лифт не понравился ему сразу. Гладкие стены, наглухо задраенные стыки, сплошной потолок без люка. От такого можно ожидать любой гадости. «Да-а, выбраться не удастся», — с тоской подумал Джузеппе и нажал кнопку. Проклятый гроб без музыки дернулся и пополз вверх по смертоносной скважине. Джузеппе не отрывал взгляда от светящихся кнопок. Вот проехали второй этаж, миновали пятый, подрулили к десятому. Между одиннадцатым и двенадцатым лифт крякнул, ахнул и замер на месте. Джузеппе почувствовал, как у него ослабели колени, и плюхнулся прямо на свой малочувствительный филей. Он сидел на полу между жизнью и смертью, а в лифте тем временем мерк свет и сгущался воздух. «Кислород кончается», — понял Джузеппе, когда воздух сгустился до состояния пюре и у него перехватило дыхание. Он глотал остатки воздуха, но чем шире разевал свои лицевые отверстия, тем меньше кислорода поступало в организм. В глазах у него заплясали черные точки, к сердцу подкатила дурнота. Бешеный Джузеппе погрузился в продолжительный обморок.
