Глава 1
Мои родители родились и жили в Москве. Мне было шесть, когда мы с мамой в новогодние праздники поехали на ледовое шоу. Мы переходили дорогу в плотном потоке, светофор горел зеленым. Водитель серебристой фуры не справился с управлением, на обледенелой дороге его занесло, и она врезалась в толпу людей, переходящих дорогу. Грузовик скользил по льду, будто вместо шин у него были коньки.
В тот момент люди казались мне неживыми. Они был похожи на роту пластмассовых солдатиков, а фура была большим мячом. Кто-то кинул мяч на солдатиков, и они попадали набок. Нам повезло, мы только начали переходить дорогу. Мама оттащила меня назад на безопасный тротуар и прикрыла рукой глаза, чтобы я не видел кровь. Но я и так не видел ее. Почему-то все было зеленого и серебряного цвета. Зеленые солдатики. Зеленый светофор. Серебряная фура. Серебряный снег. Никакой крови я не видел, хотя, думаю, ее было много. Погибло двенадцать человек.
Тогда я не знал ничего о теории вероятностей и законе случайных событий. На шоу мы так и не пошли, купили билеты на другой день, когда окончательно оправились от произошедшего. Все полтора часа шоу я думал о том, что будет в следующий раз? Если такая авария произошла сейчас, возможно, это случится еще раз? И если да, то повысятся ли мои шансы на смерть с учетом того, что в этот раз я остался жив? Конечно, мои мысли были куда примитивнее. Я был ребенком, мозг которого был свободным от формул и расчетов. Только чистые догадки. Я смотрел, как танцующие артисты легко разрезают лед коньками и выписывают круги, а перед глазами стояла та самая фура, пешеходы, которые складывались под ней, как смятые в кулаке картонные фигурки.
Дома я взял монетку и стал подбрасывать ее, записывая те комбинации, которые выпадали. Орел, решка, орел, орел…
Что, если подбрасывание монетки – это и есть авария на пешеходном переходе. Орел – мое чудесное спасение в аварии, а решка – моя смерть.
В первый раз выпал орел. Что выпадет следующим? Я подбрасывал монетку снова и снова. Чаще всего после орла второй выпадала решка. Я стал бояться пешеходных переходов, серебряных грузовиков и зеленых солдатиков. Страх прошел, когда я познакомился с теорией вероятностей и узнал, что шанс выпадения решки после орла составляет ровно пятьдесят процентов. Если в следующий раз случится подобная авария, шанс умереть будет равен шансу выжить.
Я слишком рано нашел себя в цифрах, теории вероятностей и программировании.
Мне было семь лет. Мне не нравилось, что в компьютерных играх мои герои так быстро умирают. Я стал копаться в настройках, быстро разобрался в том, что представляет собой рабочая сторона игры, внес пару изменений – и теперь у меня были вечные жизни, вечные патроны и лучшее оружие.
Я стал копаться в других играх, находил уязвимости и взламывал их. Пока я не искал в этом корыстной выгоды, мне просто нравилось улучшать условия в игре для своих персонажей. А потом я понял, что на этом можно зарабатывать.
В двенадцать я стал взламывать разные простенькие азартные игры, получал доступ к профилям игроков, переводил на свой игровой счет их виртуальные деньги и продавал их другим за реальные.
Это был мой первый самый крупный доход. Я хранил деньги на виртуальном кошельке и ничего не говорил родителям.
В четырнадцать я взломал систему учета в институте сестры, чтобы исправить ей оценки, а из своего дома в Москве взломал терминалы оплаты метро Сан-Паулу. Просто так. Случайно наткнулся на сайт.
В пятнадцать я взломал сервер летних Олимпийских игр в Афинах. Атаковал аккаунты популярных видеоблогеров на Yahoo!
Моей странной мечтой было взломать бортовой компьютер дорогого авто, а еще перехватить управление самолетом. Но на это потребовались бы годы, а я знал – время утекает.
Меня ловили. И в двенадцать, и в тринадцать, и в четырнадцать. Когда я пытался взломать сайты интернет-магазинов, чтобы получить данные к банковским картам пользователей, или когда хотел украсть личные данные знаменитостей.
Меня затаскали в отделение по делам несовершеннолетних, но везде я выходил сухим из воды. Мне не было шестнадцати, я не мог нести уголовную ответственность.
Мои родители сидели как на иголках, каждую минуту ожидая, что в дом вломятся полицейские.
Я всерьез увлекся теорией вероятностей и законом случайных чисел. Я мог сказать, в какой день в школе меня спросят домашнее задание, а в какой нет. Этот фактор зависел от разных вещей: какой сегодня день, идет ли на улице дождь, когда у учителя день зарплаты, когда меня спрашивали последний раз, кого спрашивали вчера. Я рисовал графики и писал формулы. Если провести расчеты и оставить чистое распределение, я мог дать ответ. Он был верным ровно в том количестве случаев, которое позволяло мне выходить хорошистом в конце четверти, не особо изнуряя себя таким неблагодарным делом, как выполнение домашних заданий.
