Ноубл был в ярости. В экипаже он держал себя в руках железной силой воли, удивившей его самого, но, прибыв домой, потребовал, чтобы Джиллиан явилась на ковер в библиотеку. Вскоре она с бледным и заплаканным лицом вышла из комнаты.
– Но, Ноубл, почему я не могла нанести ему визит, если у меня была надежная охрана? – воскликнула Джиллиан после того, как на нее выплеснулся поток неистовой ярости и на кончиках ее ресниц задрожали слезы.
– Потому что этот человек подлый убийца, мадам. – При виде ее слез у Ноубла сжалось сердце. – Именно поэтому вам нельзя его посещать! Отныне и впредь у вас с ним не будет ничего общего!
При слове «убийца» Джиллиан побледнела. Обвинение Ноубла, в точности повторявшее обвинение против него лорда Карлайла, привело ее в замешательство.
– Он убийца? Кого же он убил?
– Это тебя не касается. – Лицо Ноубла приняло столь знакомое Джиллиан каменное выражение, и он, опершись руками о подлокотники ее кресла, наклонился над ней так близко, что оказался у самого ее лица. – Выслушай меня внимательно, жена, и изволь подчиниться моему требованию: ты больше не будешь иметь никаких дел с Макгрегором. Если ты встретишься с ним в обществе, то сделаешь вид, что не замечаешь его. Если он подойдет и попытается с тобой заговорить, ты отойдешь в сторону. Если он пришлет тебе письмо, ты немедленно передашь его мне. Поняла?
Заглянув в глубину ледяных серых глаз, Джиллиан увидела, что злые духи стараются взять верх над Ноублом. В его глазах были гнев и мужская властность, но там была забота и что-то еще, чего она не могла распознать: что-то, что заставило ее почувствовать себя женщиной и пробудило в ней ощущение тепла и согласия с мужем, несмотря на то что в эту минуту его гнев был направлен на нее.
– Что я для тебя? – прошептала она, не в силах сдержаться.
– Ты моя жена.
– И это все, Ноубл? – Ощущение тепла и спокойствия исчезло, остались только непрошеные слезы. – Значит, это правда – я всего лишь вещь? Вещь, которую ты купил с какой-то особой целью? Я для тебя не больше, чем предмет, который должен находиться на своем месте, и ты будешь пользоваться им, когда захочешь?
Ноубл не знал, что ответить, не знал, как облегчить боль, которую он видел в ее волшебных зеленых глазах. Ответ был начертан в глубине его сердца, но его слова были для него внове, он не привык к таким словам и не мог их выговорить. Ноубл смотрел в глаза Джиллиан страдальческим взором и молчал, проклиная себя за неспособность говорить, за желание обрести то, что поклялся себе никогда больше не искать, и за то, что позволил этой женщине проникнуть в самые потаенные уголки своей души, в которые прежде не допускал никого. Джиллиан безуспешно старалась оттолкнуть его руки, а когда он убрал их, разрыдавшись, выбежала из комнаты.
«Боже, как же все запуталось! – Чувствуя, что ноги отказываются ему служить, Ноубл сел в кресло, где только что сидела Джиллиан, и спрятал лицо в ладонях. – Почему все так получилось? Когда жизнь вышла у меня из-под контроля и превратилась в бестолковый фарс? Разве можно ожидать нормальной жизни, если все, что человек намечает сделать, на что надеется, идет прахом? Какой смысл притворяться перед самим собой? Моя жизнь была размеренной и упорядоченной, пока в нее не вошла Джиллиан, это правда. Но это была бесцветная и пустая жизнь, жизнь без радости, без тепла… без любви. Джиллиан всюду вносит хаос, но это малая плата за ее любовь. И что я сделал с ее любовью? Я набросился на нее, кричал, пока она не разрыдалась от моей жестокости, и слезы не хлынули у нее из глаз, когда она поняла, что я не скажу – не могу сказать – тех слов, которые она надеялась услышать». Ему на память пришли слезы другой женщины, тоже вызванные его жестокостью. Ноубл сжимал подлокотники кресла, пока его ногти не впились в дерево, причинив ему боль. Но он не обращал внимания на эту боль. Он стремился победить мучения, терзавшие его душу. «Боже милостивый, не дай мне потерять ее, как я потерял Элизабет», – взмолился он, и в его мозг вторглись картины той жуткой ночи, когда умерла его жена, а он точно узнал, что ад существует, потому что сам оказался в аду. Тогда, чуть было не сойдя с ума от ужаса, он нашел сына, сжавшегося в крошечный комочек посреди лужи крови. То давнее чувство вины снова накатило на него и слилось с новым потоком вины за то, как он обошелся с Джиллиан.
Ноубл Бриттон, двенадцатый граф Уэссекс, сидел один в библиотеке и предавался чувствам, которых не позволял себе на протяжении пяти лет: угрызениям совести за ужас, который он заставил пережить собственного сына, печали из-за потери первой жены, жалости к себе за то, что так долго жил в аду, и, наконец, чувству стыда за то, что обижает человека, который значит для него больше, чем жизнь.
Не решаясь войти, Джиллиан остановилась на пороге библиотеки. Она постучала, но Ноубл не ответил, и она не понимала, то ли он еще сердится, то ли вообще не желает ее видеть. Она неуверенно шагнула вперед, боясь привлечь его внимание и в то же время не желая навлечь на себя его гнев, если он решит, что она утаивает только что полученное письмо.
– Ноубл! – Джиллиан окликнула его так тихо, что сама едва услышала свой голос.
Граф сидел, откинув голову на спинку кресла, и было непонятно, читает он или спит. Она тихо подошла сбоку и в удивлении замерла. Он спал, неловко закинув голову, его руки были сжаты в кулаки, но лицо выглядело совершенно безмятежным, незащищенным, молодым и спокойным, и на нем не было того сурового выражения, которое заставляло сердце Джиллиан сжиматься от боли. Наклонившись, она коснулась пальцем его щеки и заметила в складках бледные серебристые следы.
Оставшись в одиночестве, он плакал.
Глава 8
– Добрый день, леди Уэссекс.
– О, лорд Росс, добрый вечер. – Джиллиан оглянулась, нет ли поблизости Ноубла. – Очень приятно снова вас видеть. У вас красивый жилет. Это драконы?
– Да. Это подарок моей невесты.
– Вы помолвлены? – Джиллиан с изумлением посмотрела на Росса. – Я не знала. Ноубл никогда об этом не говорил.
– Я помолвлен с шестнадцати лет, – улыбнулся лорд Росс. – Эту помолвку устроили наши отцы.
– Это законно? – Джиллиан свела брови.
– Какая разница, – пожал плечами маркиз, – я дал девушке обещание и женюсь на ней. Когда-нибудь, – добавил он с обезоруживающей улыбкой.
Джиллиан не могла не улыбнуться в ответ. Из друзей Ноубла лорд Росс нравился ей больше остальных. Своей горячностью и восторженностью он напоминал ей веселого щенка.
– Должен вас огорчить, у Ноубла важная встреча, но мне удалось убедить его оказать мне честь и позволить сопровождать вас на прием к графине Гейфилд, где ваш достопочтенный супруг появится чуть позже.
Джиллиан была очень расстроена тем, что Ноубл не остался дома, чтобы проводить ее на прием. Она хотела не только обсудить с ним записку, которую получила от лорда Карлайла, но и узнать, почему он плакал, ведь Ник, ее главная забота, чувствовал себя хорошо. Она все время старалась понять, почему у ее мужа так быстро меняется настроение: то он на мгновение вспыхивает, а в следующий миг опять холоден, и подумала, что, может, лучше отказаться от попыток разобраться в этом и просто принимать его таким, какой он есть.
