Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
– Могут. Но я не думаю, что ОКВ и ОКХ будут молча смотреть на то, как рушится фронт. Они могут взять часть сил у Манштейна, тем более что согласно сводке у него сейчас в Крыму относительное затишье.
– Оставь на него надежды, мой старый друг. Хотя бы потому, что Севастополь и Керчь еще русские. Русские выжидают. Они ждут, когда войска Манштейна начнут покидать полуостров. Именно поэтому их партизаны и не атакуют железную дорогу в том районе. Как только станет известно о начале переброски войск, русские тотчас начнут там атаки, и Манштейну будет не до того, что творится у Ростова и Харькова. Ему бы свой фронт удержать. Кроме того, он уже дал все что мог.
– А как же формирования из крымских татар? Ведь к нам на службу записалось около 20 тысяч крымских татар.
– Я бы сильно не надеялся на все эти национальные части. Особенно в линейном бою. Они могут использоваться только как полицейские и охранные для борьбы с партизанами и местным населением. Наверное, примера использования дивизий УПА[113] – Тараса Бульбы – Боровца на фронте уже должно было хватить нашему командованию, чтобы сделать соответствующие выводы.
Там много пропагандистского шума и очень мало реального боевого толка. Они мало на что годны. Хотя как говорят русские: «На безрыбье и рак рыба», а раз так, то всю эту шваль можно спокойно и без угрызения совести гнать на русские танки. Ну и еще оставлять на территории врага для организации партизанского движения. Крым, Кавказ для этого изумительно приспособлены. Огромная, изрытая бухтами береговая линия – доставлять оружие и припасы, высаживать десанты можно в больших масштабах. Горы, леса, пещеры, дикие тропы, там можно легко спрятать тысяч десять партизан. Ну и главное: враждебное к советской власти крымско-татарское и кавказское население, готовое поддерживать своих партизан хоть сто лет – продуктами, одеждой, убежищами, разведданными, бойцами… Главное, чтобы они могли и хотели умирать за наши идеи и помогали нам в борьбе с русскими…
– Не любишь ты борцов за «национальную свободу»!
– А за что мне их любить? Предавший раз – предаст второй. Как только наше положение на фронте ухудшится, большинство из них перебежит на сторону противника. При этом будут стучать себя в грудь и доказывать, что они ни в чем не виноваты перед Советами и при возможности, заранее зная, что не будет ответа, начнут стрелять нам в спину.
– Вполне возможно. Инстинкт самосохранения никто не отменял.
– Не отменял. Но мне всегда нравились люди, имеющие твердые принципы. Такие, как честь, гордость за свою Родину и ответственность за свои дела и поступки. А наши временные попутчики их не имеют.
Откровенно говоря, только глупцы и откровенные дураки могут верить в то, что мы после нашей победы над русскими даруем им национальную свободу и создадим независимые от нас государства. Советы им дали и так слишком много, сохранив как национальность и допустив к своей системе государственной власти.
– Вильгельм! Постарайся не говорить это в присутствии наших «союзников» и тех, кто отвечает за работу с ними. Особенно из ведомства Розенберга.
– Конечно. Я не настолько глуп, как это может порой показаться. Тем более что почти треть наших частей укомплектована из числа «хиви». В армии Паулюса их только около 70 тысяч. Хотя мне думается, что эта цифра значительно занижена. Кто-то мне говорил, что в дивизиях 6-й армии русские составляют в среднем по 27 % от численности личного состава. Кстати, как там поживают наши друзья из «общеевропейского дома»?
– Ты имеешь в виду итальянцев, французов или кого еще?
– Французов. Их в наших частях больше всего.
– Совсем неплохо. Усиленно выполняют директиву № 46 от 18 августа этого года[114], гоняются за партизанами и решают проблему с местным населением.
– Ты имеешь в виду создание «мертвых зон»?[115]
– И их тоже. Партизан поставили вне закона, обозначая их как «бандитов»; соответственно, и борьба с ними приравнивается к борьбе с бандитизмом. В результате только двух операций, проведенных осенью, с их участием убито 1037 партизан, 58 взято в плен, выловлено 329 русских дезертиров, 18 596 человек эвакуировано, уничтожено 64 партизанских лагеря.
– Боюсь, что все это окончательно лишит нас популярности у местного населения. Кроме озлобления населения, определенная часть которого до этого старалась сохранять нейтралитет и хоть как-то выжить.
Уничтожение деревень приведет к тому, что жители уйдут в лес к партизанам или начнут сотрудничать с ними, что вновь запустит механизм репрессий. Одна жестокость накладывается на другую, вызывая взаимное озверение сторон.
– Согласен, но другого выхода у нас нет. Партизаны слишком обнаглели, практически лишив нас возможности снабжения по железной дороге.
– Что верно, то верно. Ладно, все это побочное явление. Мы говорили о французах…
– Да. Наиболее боеготовым из всех соединений, сформированных из французов, является Легион, точнее, усиленный 638-й французский гренадерский полк[116]. Мы его «очистили» от неудовлетворительных кадров. Прежде всего отчислили иностранцев – русских, грузинских эмигрантов, а также не белых солдат – арабов и негров. Убрали офицеров, которым больше 40 лет, унтер-офицеров и легионеров, которым больше 30; отправились домой и те, кто физически не соответствовал предъявляемым нормам. Постарались сократить и количество политических активистов от французских партий, а также бывших служащих французского Иностранного легиона из числа немцев. Чтобы не настраивать против себя вчерашних союзников, все было сделано под видом отказа из-за медицинских показаний. Всего из Легиона отправлено около 350 человек. Сейчас в распоряжении нашей ГА числится 3641 француз, в том числе 113 офицеров и 3528 иных чинов. Организационно они входят в состав 221-й охранной дивизии. Правда, после событий у Березино[117] их стараются использовать побатальонно и на разных участках фронта. С ними всегда вместе используются добровольцы из восточных батальонов. Особенно казаки Кононова.
14 декабря в отчете отдела 1 с (разведка) дивизии 3-й французский батальон характеризовался так: «Многие офицеры и младшие офицеры больше похожи на бродяг и искателей приключений, нежели на «идеологических бойцов». Французов особенно удручает, что они вынуждены заниматься антипартизанской деятельностью, а не воевать на фронте. Французы очень беспокоятся о своих соотечественниках, которые находятся в качестве военнопленных во Франции, а также много думают о невзгодах, которые переживают их семьи; нарастает постепенный страх, усилившийся после высадки англо-американских войск во французской Северной Африке в ноябре 1942 г.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
