Толпа народа росла, и ликующие возгласы становились все громче и громче. Камилла почувствовала, как начинает неметь рука, которой она приветственно махала встречающим, когда премьер-министр сказал:
– Взгляните, впереди показался княжеский дворец.
Камилла увидела огромные, богато украшенные золоченые ворота, которые лошади миновали спустя несколько секунд. Потом проехали по подъездной аллее, с обеих сторон окаймленной великолепными цветочными клумбами и множеством мраморных фонтанов, устремлявших в небо свои радужные струи.
Наконец их взорам открылся дворец, огромное здание из белого камня, с балконами по фасаду, резными деревянными ограждениями и огромной парадной лестницей, на ступенях которой собралась большая группа пышно одетых дам и джентльменов.
На какое-то мгновение Камиллу охватила растерянность – статуи на крыше дворца, сотни окон со сверкающими на солнце стеклами, гирлянды цветов на колоннах и стенах и развевающиеся повсюду флаги, в том числе и британский.
Все это великолепие и пышность вызвали у нее минутный испуг. Но, взглянув на Хьюго, она моментально забыла свои страхи – ведь он говорил ей, что у нее есть мужество, что в любых обстоятельствах она поступит правильно. Ну что ж, она не подведет его сейчас!
Камилла улыбнулась и, не обращая внимания на то, как отнесется к этому премьер-министр, наклонилась к Хьюго и протянула ему руку.
– Я бы хотела поблагодарить вас, капитан Чеверли, – произнесла она официальным тоном, – за то, что вы сопровождали меня в дороге. Вы оказывали мне всяческое внимание, так же как и баронесса, и я вам чрезвычайно благодарна.
– Это была большая честь, мадам, – ответил капитан Чеверли ровным голосом, но Камилла почувствовала, как он сжал ее пальцы.
Она страстно желала прильнуть к Хьюго, просить не оставлять ее одну. Но пока она умоляющими глазами смотрела на него, лошади повернули, и процессия остановилась у подножия лестницы.
Камилла почувствовала, как у нее пересохло во рту.
«Сейчас я встречусь с ним, – подумала она. – Я впервые увижу человека, за которого должна выйти замуж».
Дверца экипажа распахнулась. Хьюго Чеверли спустился вниз и встал по стойке смирно, пока Камилла с помощью ливрейного лакея сошла на красный ковер, застилавший ступени.
Камилла сознавала, что за ней с любопытством следят, не отрываясь, сотни глаз, и, поднимаясь, ступенька за ступенькой, туда, где ее ждали, она от робости опустила глаза.
Только на самом верху лестницы девушка осмелилась поднять глаза. Очень красивая женщина протягивала ей навстречу руки. На ней не было шляпы, но Камилла заметила, что в ее седых волосах сверкала великолепная диадема. Шею женщины украшали несколько ниток жемчуга, а на груди сияло множество орденов и знаков отличия.
Камилла присела в глубоком реверансе. Затем княгиня нагнулась и расцеловала ее в обе щеки.
– Добро пожаловать в Мелденштейн, моя дорогая! – сказала княгиня. – Для всех нас это особенное событие, и я рада приветствовать дочь моего старинного друга сэра Горация Лэмберна, к которому я всегда испытывала глубокую привязанность.
– Благодарю вас, мэм, – только и удалось робко вымолвить Камилле.
– А теперь, – продолжала княгиня, – вы должны познакомиться с Хедвигом, моим сыном, правителем Мелденштейна и вашим будущим супругом.
В первый раз Камилла посмотрела на мужчину, стоявшего рядом с княгиней. Она увидела белый мундир, украшенный множеством орденов с драгоценными камнями, прежде чем, наконец, ее полные тревоги глаза остановились на лице князя.
От неожиданности Камилла громко вздохнула, так громко, что испугалась, как бы стоявшие рядом с ней не услышали. Князь Хедвиг даже отдаленно не был похож на то, что она ожидала увидеть. Он выглядел старым – очень старым и больным.
Глава 11
Длинная вереница проходивших мимо Камиллы людей казалась бесконечной. Зычный голос, объявляющий имена и титулы, совершенно оглушил ее, и она не могла ни о чем думать, автоматически протягивая для приветствия руку, улыбаясь и скороговоркой произнося «спасибо» в ответ на поздравления. Все это повторялось снова и снова, По мере того как ей представляли все новых лиц.
– Барон и баронесса фон Люкденнер. Маркграф и маркграфиня фон Басхевитц. Граф и графиня де Мобелен…
Имена, нестройно звучащие в голове Камиллы, слились в одно, и все эти люди – высокие, низкие, толстые, худые, молодые и старые – были объединены одной общей чертой – все они с любопытством разглядывали ее, словно музейный экспонат.
Через четверть часа Камилла уже перестала обращать внимание на традиционные поклоны джентльменов и небрежные реверансы дам. Она понимала, что ей пока кланяются не так, как членам правящей семьи. Подобная честь будет ей пожалована лишь после завтрашней церемонии бракосочетания. Но, приседая перед княгиней, а затем перед князем Хедвигом, дамы буквально касались пола. Камилла не могла удержаться от мысли, что многие пожилые дамы выглядят в этой позе крайне нелепо.
Неожиданно в движении процессии произошла заминка – один из гостей, который мог передвигаться лишь с помощью двух костылей, задержал церемонию. Камилла повернулась к своему будущему супругу.
– У меня уже рука устала, – весело сказала она. – Интересно, сколько еще гостей придется приветствовать?
Князь Хедвиг смерил ее взглядом. А затем отталкивающе холодным, абсолютно лишенным всякого выражения голосом ответил:
– Пожатие руки – это варварский английский обычай. Никогда не следует прикасаться к незнакомому человеку.
Ответ князя был столь грубым, что Камилла изумленно посмотрела на него, потеряв на мгновение дар речи. Но прежде чем она нашлась, что ответить, голос объявляющего зазвучал вновь:
– Барон и баронесса фон Бидгенштейн.
В тот самый момент, когда Камилле начало казаться, что она и во сне будет продолжать пожимать протянутые к ней руки, процессия гостей подошла к концу, и теперь уже сама княгиня повела ее через комнаты для приемов, периодически останавливаясь, чтобы переговорить с тем или иным знакомым и еще раз представить его Камилле.
Князь шел позади них и, как заметила Камилла, не делал никаких попыток заговорить с кем-нибудь или просто быть любезным. Девушку интересовало, всегда ли князь держал себя подобным образом или его сегодняшнее поведение продиктовано отвращением лично к ней. Она понимала, что не мать князя, а именно он должен был проявить инициативу и представить ее своим подданным. Но с самого первого мгновения было ясно, что княгиня, как и предполагала Камилла, обладает гораздо более сильным характером.
Камиллу несколько сердило то, что в то время, как она все еще была в дорожном костюме, княгиня была одета в парадное платье и диадему и усыпана драгоценностями. Она выглядела не только весьма впечатляюще, но и казалась все еще очень красивой. В юности, подумала Камилла, она, вероятно, была прелестна. Одновременно с этой мыслью девушке пришла в голову другая, от которой ее настроение упало: возможно, через тридцать лет люди будут говорить то же самое про нее, когда придет ее черед выполнить такую же обязанность по отношению к своему собственному сыну.
