Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
— Хорошо, Урсула, я заберу девочку, — чиркая спичкой и не спеша закуривая, проговорила я. — Только ответьте на один вопрос. Что вы сейчас чувствуете?.. Нет-нет, я не осуждаю вас… Мне просто интересно, что испытывает женщина, бросая своего ребёнка?
Урсула опустила глаза.
— Я делаю это ради её блага. Вы позаботитесь о ней лучше, чем я.
«Если „позаботиться“ означает — прокормить, то, несомненно, у меня это получится лучше, чем у неё, а если — полюбить, то даже не знаю, есть ли у меня в этом потребность», — подумала я. Но в неожиданном предложении Урсулы виделся некий скрытый знак, я только не могла постичь волю Создателя: через мои руки прошло столько обездоленных детей, которым я исковеркала судьбы, так почему же Он доверил мне ещё одну жизнь? Дал последний шанс?
— Ладно, Урсула, возможно, вы и правы. А теперь послушайте мои условия: я воспитаю Терезу, как родную дочь, у неё будет всё, о чём только можно мечтать. Это я вам могу гарантировать. Но вы мне должны пообещать, что навсегда забудете о её существовании. Отныне её матерью буду я.
Женщина опешила.
— Но если мне захочется увидеть её… — растерянно пролепетала она.
Я была неумолима:
— Сейчас вы видите её в последний раз.
Урсула заметно колебалась. Почувствовав, что она вот-вот с негодованием отвергнет мой ультиматум, я начинала проникаться к ней симпатией, и дала себе слово: если она сделает это — я возьму на содержание их обеих… возможно, устрою Урсулу у себя экономкой… Но сумасбродные идеи победили в женщине хорошую мать.
— Я согласна, сеньора Антонелли… — кусая губы, шмыгнула носом она, — я согласна…
Услышав это, я точно одеревенела.
— Тогда прощайтесь и уходите.
Урсула крепко прижала к себе девочку — та, видя слёзы матери, тоже начала плакать, — а затем выскочила вон из дома. Тереза уже заревела в полный голос. Присев на корточки, я вытерла её щёки платком.
— Не плачь, детка, скоро ты забудешь свою непутёвую мать. Ты слишком мала, чтобы запомнить её надолго. В твоём возрасте память — чистый лист… Что мы будем рисовать на этом листе, дитя моё? — поскольку малышка, всхлипывая, молчала, я ответила за неё. — Нужно сказать — «что вам угодно, сеньора»… — и легонько тронула её нос указательным пальцем. — Дзынь! — она улыбнулась. — Ты такая миленькая, Тереза… настоящая маленькая принцесса!.. Я куплю тебе коралловые бусы… и красивое голубое платье… Мы оденемся, как две госпожи, и пойдём по улице — пусть все завидуют…
Я позвонила в колокольчик. На зов прибежала горничная.
— Сначала накормите её, как следует. Малютка голодна. Только не переусердствуйте — она сильно истощена, это может ей повредить. Потом выкупайте хорошенько и оденьте во всё чистое. Если в волосах вши — остригите налысо… Как справитесь с этим, вызовите мою портниху — пусть снимет мерки и сошьёт ей несколько платьев.
— Да, сеньора.
— Это всё, Моника.
…Наблюдая, с какой жадностью Тереза уплетает пищу, я размышляла над тем, какую роль в моей жизни играет эта маленькая девочка и как сложится её судьба. Я мучилась сомнениями, есть ли хоть какая-то справедливость в нашем хаотичном, неустроенном мире. Почему одни рождаются в золотой колыбели и перед ними с малолетства открыты все дороги, а другие — в помойной яме, и им приходится долго и упорно выползать из неё, тратя на это лучшие годы, озлобляясь, ожесточаясь, черствея душой. И вот, когда, наконец, в руках у тебя оказываются сплошные козыри, достигнутая цель не приносит ни радости, ни облегчения, а ты сам ощущаешь себя трупом: бесчувственной и бездушной оболочкой…
Мужчина, которого я попыталась любить, назвал меня пустотой, жмыхом. И был неправ. Жмых — это что-то безвредное. Пустота — то, чего нет. А если так — это не про меня. Если на свете что-то и существует, так это я и мне подобные. Достаточно лишь оглянуться по сторонам и увидеть, как тысячи людей по моей указке приводят в движение огромный механизм: на плантациях собирается и нагружается в огромные мешки кофе, а потом сотни машин мчат эти неподъёмные тюки в порт, где их уже ждут пришвартованные к причалу корабли, а дальше — Европа, Америка, Япония… Люди привыкли, просыпаясь, видеть перед собой маленькую кофейную чашечку. И разве получили бы они её, не будь меня?.. А что касается безвредности… Не отравлю ли я жизнь этой маленькой девочке? Не лучше ли для неё было бы не иметь никакой матери вовсе, чем иметь такую, как я?..
Доев цыплячью ножку, Тереза облизнула пальцы и тут же схватила ещё один кусок мяса.
— Бедняжка! — растрогалась я. — С Урсулой тебе жилось не слишком сытно… Ну, ничего, теперь всё будет по-другому… Мы заживём так, как тебе и не снилось!.. Завтра я отвезу тебя в Сантос, покажу мои кофейные деревья. Сейчас самое время для сбора урожая. В этот году я закупила у немцев специальные грабельки: они срезают только плоды, а листья и цветки остаются нетронутыми. Самое главное — относиться к деревьям бережно, они тогда они послужат ни один год…
Я видела, что ей неинтересно, понимала, что завела разговор не по возрасту, но, испытывая сильнейшую потребность в общении с живым существом, мне было безразлично, слушают меня или нет.
— Как соберём кофе, примемся за обработку. Лучше всего использовать воду. Это делается так: спелые плоды пропускаем через мельницу и удаляем всю мякоть, а после того, как зёрна останутся в тоненькой оболочке, промываем их. Хорошие, здоровые зёрна оседают на дно, а больные всплывают на поверхность… Это очень хороший способ, Тереза, но для нас — дорогой. Где взять столько воды? И опять же, нужно несколько огромных бассейнов. На нашей фазенде обрабатывают по-другому: плоды тонким слоем рассыпают на солнцепёке недели на две. За это время мякоть усыхает. Но на ночь, Тереза, запомни, их надо обязательно убрать, чтоб не попортились от сырости и плесени… Как узнать, готов кофе или нет? Подносим плод к уху и трясём. Если услышишь сухой звук ударяющихся зёрен, значит, готов… Поняла? — девочка, доверчиво прижавшись щекой к моей руке, зевнула. — Прости, милая, я тебя утомила… Доскажу как-нибудь в другой раз. Выращивание кофе — это целое искусство. Тебе предстоит очень многому научиться…
Тереза ответила тихим посапыванием. Осторожно приподняв девочку, я перенесла её на кушетку.
— Спи, детка… спи, маленькая…
Мне хотелось, чтобы поскорее настал следующий день, и я смогла бы разбудить ребёнка ласковым поцелуем в лоб.
«Просыпайся, Тереза!.. Твоя мама пришла пожелать тебе доброго утра…» — сказала бы я, и тогда, возможно, голос хромой Исидоры замолчал бы навеки.
Но утром меня ожидали совсем другие заботы. Отец Гуга принёс дурные вести: на моей кофейной плантации вспыхнула забастовка. Пришлось спешно выезжать в Эспириту-Санту. Я уже было приказала горничной собирать Терезу, но поскольку у девочки, кроме жалких лохмотьев, не было никаких вещей, велела прислуге срочно отправляться в магазин готового платья и купить одежду. Узнав о наших сборах, Отец Гуга так и взвился от возмущения, заклокотал, как индюк:
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
