Проговорила что-то. Светлый ангел,Во мраке над моею головойТы реешь, как крылатый вестник небаВверху, на недоступной высоте,Над изумленною толпой народа,Которая следит за ним с земли[33].
Театральная труппа развлекала обитателей пансионата. Берлен и Лола протиснулись через толпу зрителей. Он указал ей на крупного мужчину, дремлющего в инвалидном кресле, и после представления они подошли к нему. Санитар, присматривавший за ним, похлопал его по руке:
– Ян, к вам гости. Просто замечательно!
Старик открыл глаза, уставился на Лолу, перевел взгляд на Берлена.
– Ян, это я, Жозеф.
Ренье заморгал, а его челюсть задвигалась, словно он пережевывал пищу. Санитар отошел в сторону. Берлен представил Лолу, потом объяснил, зачем они пришли.
– Ян, помнишь о взрыве в Дамаске? В ноябре девяносто восьмого?
Он повторил вопрос, повысив голос. После долгих попыток начать диалог пришлось признать, что Ян Ренье не проявляет признаков ясного сознания.
– Вы, видимо, не родственники, иначе знали бы, что не нужно говорить так громко.
Берлен объяснил санитару, что он был заместителем Яна Ренье, а тот обладает информацией, которая может спасти офицера полиции от ложного обвинения в убийстве. Казалось, санитар взвешивает все за и против.
– Ян Ренье страдает афазией – расстройством речи. Он нас слышит, но не может говорить. К тому же с возрастом у него ухудшилась память. Сознание порой проясняется, но ненадолго.
– Он может писать?
– Двигательные функции правой руки полностью нарушены, но благодаря курсу реабилитации у него иногда получается написать несколько слов левой рукой.
Санитар принес пластиковую доску, установил ее на коленях старика, помог ему зажать маркер в левой руке.
– Вдруг вам повезет? Он сам решит, стоит вам помогать или нет. Последний раз, когда его расспрашивали, он к доске даже не прикоснулся.
– Кто расспрашивал?
– Судья. Несколько месяцев назад.
– Оливье де Женан?
– Да, кажется, так его и звали.
– Ян, ты помнишь дело “Аэроликса”?
Ренье по-прежнему моргал. Рот кривился в попытках произнести какие-то неслышные слова, рука дрожала, но крепко держала маркер.
– Ян, Дамаск, “тойота” врезалась в отель “Мэдисон”. Было много жертв. Ты столько сил положил на это расследование. Принял его близко к сердцу…
Лицо Ренье выражало целую бурю чувств. Лола ему сочувствовала. Она видела, что он наконец стал реагировать.
– Ты тогда еще сомневался, помнишь? – упрямо продолжал Берлен. – Ты не был уверен, что это и вправду теракт. К тебе сюда приходил следственный судья Оливье де Женан. Вероятно, ты не захотел ничего ему говорить, потому что у тебя были разногласия с его предшественником Мальбуром. Я тебя понимаю. Но мне-то ты всегда доверял. Мы всегда всем делились друг с другом.
Прошло несколько минут. Лола заметила, что лоб старика покрылся испариной. Берлен мягко обнял его за плечи.
– Ян, это очень важно. Новый судья нашел служебную записку. Она адресована Мальбуру. На ней твоя подпись. В этой записке ты ссылаешься на некую информацию о взрыве. Ты получил ее от одного американца, очевидца событий, оказавшегося на месте преступления почти сразу. Назови мне его имя.
* * *
Она спустилась в метро и отправилась в странствие по замысловатому маршруту. Когда убедилась, что за ней никто не следит, пересела на нужную линию и вышла на станции “Ке де ла Рапе”. Зашла в ближайшее кафе и позвонила из подвала по городскому телефону, побоявшись воспользоваться мобильным. Судебный медик появился в кафе спустя несколько минут.
