– Ну, веснушек, конечно, в избытке. Однако ж не лысая, и на том спасибо.
Тамара ахнула от подобной наглости, но возмутиться не успела. Аким рывком притянул ее к себе и, отбросив с лица сетку, впился в губы.
Катя восторженно захлопала в ладоши. Саша снова зашелся в кашле. Предатель Крыс радостно загавкал и запрыгал вокруг.
Тамара попыталась оттолкнуть бесцеремонного бородача – да как он смеет?! – но Аким стоял как скала. И длинные рукава страшно мешали, связывали движения, никак не удавалось освободить хоть одну кисть.
Губы у Акима оказались удивительно мягкими, нежными, странно… знакомыми? И пахло… Сквозь мешанину чужих, отвратительных запахов пробивался какой-то до боли…
Нет, не может быть!
Тамара снова рванулась прочь, руки Акима лишь крепче сжали ее плечи. Она пошире распахнула глаза, но свет от костра слепил, а лицо Акима оставалось в тени.
«С ума схожу, – с ужасом подумала Тамара. – Черт-те что мерещится».
Губы Акима становились настойчивее, правая рука вдруг нырнула под свитер, пальцы по-хозяйски пробежались вдоль позвоночника. Тамара задрожала, веки стали тяжелыми, мысли путались, она забыла, ГДЕ находится и с КЕМ.
И вдруг все кончилось. Аким небрежно отстранил ее и со смешком бросил:
– Ладно уж, беру в жены. Даже с веснушками.
Из его голоса неожиданно пропала хрипотца, да и местечковый акцент исчез, как и не было. Тамару внезапно затошнило, она не верила собственным ушам, лучше умереть, чем…
Мгновенно вспомнились все унижения, через которые ее заставил пройти этот… этот…
Господи, не хочу!
Лучше Аким, только не…
Понятно, почему Саша до сих пор умирает от смеха!
Слезы брызнули, будто где-то прорвало кран. Тамара беззвучно бросилась на своего спасителя и повисла на бороде.
Катя испуганно вскрикнула. Крыс не менее испуганно взвизгнул. Саша уже не стонал и не смеялся, он сорвал голос.
– Негодяй, – всхлипывая, бормотала Тамара. – Подлец. Скотина. Сосиска немецкая. Гад рыжий. Никогда не прощу… Никогда! До самой смерти!
Она болталась на бороде, бессильно выдирая клочья, а отвратительно знакомый голос над ее головой насмешливо успокаивал:
– Переживешь, я тебя знаю. После того, что МНЕ пришлось вчера пережить в этом чертовом болоте…
– Тебе?!
– А то. Я когда увидел тебя по шею в трясине – бр-р-р. Ох и выдрать тебя хотелось, не представляю, как сдержался. – И Лешка задумчиво пробормотал: – Или еще не поздно? Так, для профилактики. Чтоб не совала свой длинный нос куда не следует.
– Ах ты ж… Длинный?!
Тамара изловчилась и пнула Сазонова по щиколотке. Лешка охнул и со стоном заявил:
– Вообще-то кто-то обещал вчера… Нет, клялся!
– Заткнись!!!
Тамара выпустила наконец из пальцев жесткую рыжую бороду и с ненавистью уставилась в смеющиеся серо-голубые Лешкины глаза. Она не могла понять, как вляпалась в подобную историю.
Ведь никто ж не поверит!
А если поверит…
Боже, над ней будет смеяться весь Череповец!
И что делать с клятвой?!
Тамара бессильно замотала головой, ей хотелось умереть. Или нет – лучше убить Сазонова!
О-о-о, она будет убивать его долго, целую вечность. Она отомстит ему за все унижения…
А клятва?!
Тамара стиснула кулаки, она ненавидела себя. А уж как ненавидела ЕГО!
Она обернулась к изумленной Кате – та ничего не понимала – и сквозь зубы произнесла:
– Знакомься, Катя, это мой старый знакомый Алексей Сазонов.
– К-как – Алексей?
– Можно – Леша. – Бессовестный Сазонов засунул в карман своего тулупа рыжую бороду. Потом с наслаждением помассировал зудящий подбородок и пробормотал: – Не завидую артистам. Цеплять подобную дрянь каждый день…
Катя моргнула. Ее глаза в свете костра казались круглыми и черными. Она присела на бревно и жалобно спросила у Тамары:
– А где Аким?
Тамара ткнула пальцем в Сазонова. Тот осклабился и склонил перед Катей голову. С нее свалилась шляпа. Потом парик. Лешка пинком отправил их в костер и весело воскликнул:
– Аминь!
Саша наконец пришел в себя. С трудом поднялся, отряхнулся и сказал Кате:
– Не бери в голову.
– Но ведь ее спас Аким!
Кате никак не хотелось расставаться с чудесной сказкой. Первый раз подобная история случилась с ее подругой, а не вычитана в женском романе. В жизни, не на бумаге! И Катя жалобно пролепетала:
– Я точно помню. Такая красивая романтичная история…
– О-о – красивая! – поднял палец Лешка. – Слышь, Томик, мнение народа? Так что кончай злиться!
Тамара подходящих слов не нашла, поэтому смолчала.
Саша с хрустом сломал ветку, сунул обломки в костер и подмигнул Кате.
– Все очень просто. Леша – давний друг Тамары. Волновался за нее, поэтому на всякий случай держался рядом. И не зря. Иначе б мы с тобой ее больше не увидели.
Тамара резко отвернулась. Лешка беззаботно засвистел. Катя вдруг потрясенно воскликнула:
– Это… который в Германии?
– Точно.
– Но…
Катя посмотрела на Тамару и больше вопросов не задавала. Она прекрасно помнила противоречивые высказывания подруги в адрес уехавшего в Германию приятеля.
Ни одного хорошего слова, если честно.
Но зато как часто вспоминала!
***
Тамара в гордом одиночестве сидела у своей палатки и жалела себя. Саша с Лешей что-то негромко обсуждали у костра. Слава богу, Саша больше не смеялся.
Катя зачем-то снова кипятила чайник. Тамара изредка ловила ее сочувственные взгляды.
Тамара непроизвольно поежилась: мир как-то странно притих. Даже из ельника не доносилось ни звука и болота молчали. Показалось вдруг: и вода в реке застыла серебристым льдом. Иначе почему не слышно, как волны накатывают на берег?
– Через часок можно идти, – произнес Саша.
Лешка ответить не успел. Внезапно вскликнула Катя и уронила чайник прямо в костер. Над ним взметнулось облако пара, умирающий огонь зашипел. Его редкие, слабые лепестки уже не разгоняли плотный сумрак. Туман приблизился к крохотному лагерю и встал вокруг стеной.
Катя метнулась к Саше, прижалась к нему и пролепетала едва слышно:
– Опять…
– Что – опять? – весело поинтересовался Лешка.
Катя крепко зажмурилась и ткнула пальцем куда-то за его спину. Саша пробормотал:
