— Я все равно давно уже хотел купить другую, — утешал он девочку. — Весной, когда будет ярмарка, мы купим итальянскую, из страны, откуда родом поэт Петрарка.
Сильвестру нужно было жениться и завести своих собственных детей. Но он всякий раз уверял Фенеллу. что счастлив жить той жизнью, которую они ведут.
— У меня еще будет достаточно времени, чтобы жениться, а до тех пор с кем мне будет лучше, чем с тобой?
Фенелла чувствовала то же самое. Она ужасно скучала по Энтони, но, не считая этого, ей нигде не могло быть лучше, нежели в Саттон-холле. Идя вместе с детьми по рынку в поисках итальянского мастера, она с трудом верила своему счастью. Однако ей было неловко, оттого что из-за нее Сильвестр не строит свое будущее.
По ее лицу он угадал, о чем она думает.
— Фенелла, милая, зачем ты ломаешь себе голову? Я обещал другу сберечь его невесту. Ты знаешь, какая это честь? Кроме того, Энтони действительно не виноват, что граф всю зиму гоняет его с торговцами тканями туда-сюда. Что ж, ему еще и о возлюбленной заботиться?
— Ах, Сильвестр, конечно нет. Но все же Энтони в этом виноват. Он мог бы бросить графа, найти что-то другое и заботиться обо мне, как поступают тысячи других мужчин.
— Ты упрекаешь его в этом? — Глаза Сильвестра сверкнули, как у тетки, когда она заговаривала о Боге, мире и том, что Фенелла не следит за своими волосами. — Энтони не такой, как тысячи других мужчин. Я думал, именно за это ты его и любишь.
— Я люблю Энтони Флетчера вообще за все, что можно, — ответила Фенелла, — и, конечно, ни в чем его не упрекаю. Просто иногда меня удивляет, что этого не делаешь ты, — ты ведь не напрашивался на то, чтобы быть щитом для нашей своеобразной любви.
— Напрашивался, — не колеблясь, ответил Сильвестр. — Ты забыла, что я тоже люблю его? Ты забыла, что мы всегда, с первого дня, были втроем — ты, Энтони и я?
Фенелла покачала головой, но неловкость осталась.
— Смотри, — сказал Сильвестр, — я сейчас ссажу Люка и Лиззи у Себа, лоточника, куплю им засахаренных ломбардских орехов, а затем расскажу тебе кое-что, что прогонит тучи с твоего чела. Вообще-то, я хотел приберечь это на вечер, когда у меня будет новая лютня и я смогу сыграть тебе давнюю песню, но я не в силах смотреть, как ты убиваешься.
— Сильвестр! Не мучь меня!
Смеясь, он попросил лоточника присмотреть вместо него за малышами, а затем вернулся с бокалом медового вина. Протянул ей бокал, поцеловал в обе щеки.
— За твое счастье, милая! Никому больше я так не желаю этого, как тебе.
— Да что случилось-то?
Он взмахнул рукой, выудил из-за пазухи своего жакета бумагу. При этом он сиял так же, как отец, когда раздавал подарки на Новый год. Фенелла узнала угловатый и ровный почерк Энтони.
— Откуда оно? Из Германии?
— Из Гамбурга, — кивнул Сильвестр. — На этот раз им пришлось долго ждать груза, но, когда мы поедем в Лондон, Энтони тоже приедет туда. И останется.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он останется? — Фенелле очень хотелось запретить своему сердцу прыгать от радости, пока она не будет уверена. В Лондон они собирались ехать ровно через две недели вместе с сэром Джеймсом и тетушкой Микаэлой, поскольку сестра Сильвестра выходит замуж. Джеральдина Саттон выходит замуж за мужчину из высшего дворянского сословия, того самого графа Рипонского, вместе с которым Энтони строил корабль и по поручению которого выходил в море.
Свадьбу дважды назначали и снова отменяли, но теперь она действительно должна была состояться.
— Мы наконец увидимся с ним! — Сильвестр улыбался почти с мальчишеским задором. — В Лондоне он, правда, не останется, но на английской земле — да. Путешествия с торговцами тканями подошли к завершению.
— А куда же он отправится? — Сердце Фенеллы было уже не остановить.
Сильвестр забрал у нее бокал и обнял свободной рукой.
— Он отправится в какой-то порт на южном побережье. В небольшой городок с просторным сухим доком.
— Не может быть!
— Может! То-то и оно, милая моя, что ни одна девушка не заслужила этого больше, чем ты. Но есть и плохая новость. Он приедет не один, он привезет с собой единственную женщину, с которой тебе придется мириться всю жизнь.
— Какую еще женщину?
Сильвестр поцеловал ее в лоб.
— Ее величество «Мэри Роуз». Его граф пообещал ему, что он сможет переделать ее в нашем доке для нашего короля, если осуществит все эти поездки вместо него.
Фенелла закрыла глаза, почувствовала, как ее окружают звуки рынка, зазывания лоточников, голоса торгующихся с продавцами покупателей, — казалось, все это слилось в убаюкивающий напев. Сильвестр поднес к ее губам бокал, капнул ей на губы сладкого медового вина. Такой может быть жизнь: очень сладкой, насыщенной и льстивой — для людей широкой души. Ее возлюбленный возвращается домой. На протяжении всей бесконечной зимы она видела его всего лишь несколько дней, в перерывах между поездками, когда он, до смерти уставший, засыпал у нее на руках после жадных объятий. Теперь у нее будет время. «Мы с тобой и наша черешня. Мы с тобой и твоя исполняющаяся мечта. И корабль, который мы не можем забыть».
— Фенелла?
Она снова открыла глаза.
— Есть у меня для тебя и еще кое-что. — Сильвестр посмотрел на нее поверх письма. — Нет, сегодня это не стихи Петрарки. Если ты скажешь ему, что я тебе это прочел, я с тобой больше разговаривать не буду.
— Может быть, тогда не стоит…
— Нет, Фенелла. Я должен. — Он разгладил листок и прочел:
«Попросишь своего отца продать для меня дом на Портовой улице? Мне ведь понадобится свой, чтобы посадить там Фенхель, а такого мерзкого дома она не заслуживает. Равно как не заслуживает и того, чтобы быть оторванной от своего воздушного замка и перенесенной в какую-то избу, которую придется делить с невыносимым супругом, его идиотской матерью и ужасным деканом».
Фенелла взвизгнула и улыбнулась Сильвестру, а тот продолжил читать:
«Она явно не заслуживает жизни с отверженным и не должна подвергаться плевкам из-за него, но эта девушка такая же неисправимая, как и я. Поэтому я надеюсь, что ты попросишь отца. Я разбираюсь в продажах и покупках домов примерно также, как и во всем, что не плавает, а на моем корабле со мной не захочет жить даже Фенхель, девушка с героическим сердцем».
— Нет! — воскликнула Фенелла, сердце которой переполнилось радостью. — Если он иначе не может, мне все равно, я буду жить с ним хоть под водой.
Глаза Сильвестра сверкнули.
— Под водой, с отцом Бенедиктом и Летисией Флетчер? У тебя поистине героическое сердце.
— А почему с нами должен жить еще и отец Бенедикт? Епархия уже не предоставляет ему комнату?
— Боюсь, что Энтони много лет назад пообещал ему, что возьмет его в свою семью, если она у него когда-нибудь будет. Судя по всему он, как обычно, с тобой на этот счет не говорил. Только голову ему не оторви, ладно? Я достаточно часто ссорился с ним из-за этого священника, но он совершенно не понимает, почему меня злит этот конченый охотник за еретиками. Для него он просто святой.
