Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
– А я-то зачем? – не поняла я. Лис – понятно. Он «кира», убийца. А я лишь подсказать могу, на кого должен быть направлен его гнев.
– Как зачем? Ты обязательно нужна. Без тебя твой парень в любой момент может дать слабину, а под твоим руководством он не посмеет отступиться.
Мне и самой вдруг стало интересно, как мой герой станет убивать Прохора Биркина.
– О’кей, Кристина, не надо меня уговаривать, я и так согласна, – проговорила я, одной рукой придерживая «Токийского гуля» под плащом и ощущая пальцами второй руки приятный глянец флаеров. Валера может и подождать. Тут дело поважнее. – Давай адрес. Куда ехать?
Вернувшись в квартиру, я застала Лиса на кухне. Он варил яйца. Для меня и для себя. Две чашки свежезаваренного чая уже дымились на кухонном столе.
– Поешь, Пантера, – позвал меня «кира».
– Некогда рассиживаться, – грустно покачала я головой. – Давай сюда тетрадь. Мне снова нужна твоя помощь.
– Что-то случилось?
– Да, Лис. Один мерзавец меня очень сильно обидел. Я жить не смогу, если он не получит по заслугам.
Лис обтер нож, которым резал хлеб, о кухонное полотенце и повернулся ко мне:
– Говори, Пантера, где его найти.
Я переписала адрес, накарябанный Кристиной на визитке косметического салона, и протянула своему герою. А затем раскрыла Тетрадь смерти и под профессором Горидзе вписала Прохора Биркина.
До Центра на Новослободской мы добирались по отдельности, чтобы не вызвать подозрений. Серебристая машина уже стояла у распахнутых ворот, через которые я и проскочила. За углом дождалась, когда на обнесенную забором территорию Центра пройдет Лис, и, указывая ему дорогу, устремилась дальше. Я первая вошла в пустующее здание и, следуя указаниям Кристины, по гулким пролетам лестниц устремилась на четвертый этаж. Именно там, в середине широкого коридора, высилась дверь кабинета Биркина. Я подошла к двери и повернула ручку. Шагнула в просторное, залитое светом помещение и остановилась, с удивлением глядя на тетю Милу, расположившуюся напротив стоящего у окна Прохора.
Париж, 1960-е годы
Точно свирепая львица, Гала металась по парижской квартире на Рю Гоге.
– Почему все только и делают, что норовят нас обобрать? Правильно говорят – не делай добра, не получишь зла! Стоит пустить к себе бедных родственников, как тебя же еще и обворуют!
Не называя имен, Гала под бедными родственниками подразумевала свою дочь, Сесиль. Когда фашисты оккупировали Париж, художник и его муза, занятые карьерой, обитали в Америке у Каресс Кросби, и парижская квартира пустовала. Дом Сесиль разбомбили, и женщина написала матери письмо, в котором слезно молила пустить ее с детьми и мужем пожить на Рю Гоге. Гала была не против, но, когда вернулась домой, обнаружила, что одной из картин Дали недостает. Смущенная Сесиль пояснила, что дети голодали, и она, на свой страх и риск, решилась продать картину, чтобы купить им хлеба. Бешенству Галы не было предела. Она тут же заявила дочери, чтобы та после ее смерти не рассчитывала на наследство, ибо она его уже получила.
О родственных чувствах говорить не приходилось. Дочь для Галы была таким же чужим человеком, как и сестра в далекой военной Москве, написавшая о смерти матери. Гала восприняла это известие без эмоций – она давно жила в другом мире, мире жестком и циничном, где не находилось места сантиментам. Впрочем, она никогда и не была к ним склонна. В Европе вовсю бушевала война, родные и близкие терпели лишения, но художника и его музу это совершенно не волновало. Они находились по другую сторону океана и, сибаритствуя, были заняты приумножением славы и денег.
В калифорнийском отеле «Дель Монте Лодж», выделявшемся даже в этом райском уголке невероятной роскошью, Гала и Дали устроили широко разрекламированную вечеринку для богатых и знаменитых. «Ночь в сюрреалистическом лесу» ставила перед собой цель собрать средства для живущих в изгнании европейских художников. Боб Хоуп, Кларк Гейбл и Альфред Хичкок с удивлением оглядывали затянутый мешковиной потолок большого зала, имитирующего пещеру, и длинный стол, заваленный всякой сюрреалистической чепухой. Пугая гостей, по столу скакали жабы, политые соусом, а из укромных уголков «пещеры» выглядывали животные, позаимствованные в местном зоопарке. Надо ли говорить, что, несмотря на приличные сборы, европейские художники так и не увидели ни цента из этих денег?
В поисках новых источников доходов Гала вдруг вспомнила о немце-кондитере Бенедикте Лившице, преуспевшем на рекламном поприще. И выбила у законодательницы мод Эльзы Скьяпарелли заказ на рекламу косметического крема. Затем была реклама чулок. Галстуков. Шоколада. Деньги за этот необременительный вздор платили хорошие, и Гала настаивала на заключении все новых и новых контрактов. Потакая супруге, Дали в рекламных проектах особо не мудрствовал, используя давнишние заезженные наработки: омаров, телефоны, мягкие часы и муравьев.
На первый взгляд могло показаться, что у Галы и Сальвадора много друзей, ибо, когда хотела, Гала умела быть любезной и приветливой. Улыбаясь и расточая комплименты нужным людям, мадам Дали, однако, придерживалась твердого мнения, что друзья им не нужны. Они предпочитают клиентов, ведь клиенты приносят деньги. Но, несмотря на то что денег становилось все больше, богатство не давало полной власти над людьми, как Гала полагала по молодости.
Неприятный случай, открывший глаза Гале на истинное положение вещей, произошел как раз с таким, так называемым, «другом». Богатые молодожены Рейнольд и Элеонора Морз влюбились в картины художника по репродукциям в журнале «Лайф» и тут же пожелали иметь у себя хотя бы одну его работу. Первая вещь – «Вечерний паук сулит надежду!» – была куплена по телефону, а затем американцы решили, что имеет смысл познакомиться с Дали и покупать работы лично. Морзы созвонились с Галой и договорились о встрече для покупки «Среднестатистического атмосферно-цефалоподобного бюрократа, доящего череп-арфу». Гала пригласила супругов в отель «Сен-Режи», где каталонец и его муза остановились во время пребывания в Америке. Сидя за столиком в ресторане, Гала рассматривала пришедшую на встречу пару и вдруг поняла, что прямо здесь готова отдаться розовощекому двадцативосьмилетнему здоровяку Морзу.
– Я полагаю, Рейнольд, что сразу же после выставки у Нодлера вы сможете приобрести любую из понравившихся картин. Сейчас же я могу вам предложить коллекцию рисунков моего супруга. Рисунки наверху, и, думаю, мадам Морз не станет возражать, если мы с вами поднимемся в номер, чтобы на них взглянуть.
Не ожидая подвоха, Элеонора с легким сердцем отпустила мужа, ибо Гала годилась ее Рейнольду в матери. Не ожидал ловушки и американец. Когда Гала вошла в спальню, чтобы поискать рисунки, и оттуда окликнула Морза, он доверчиво устремился на зов. Мадам Дали сидела на кровати и держала в руках обещанную коллекцию. Рассматривая нарисованную в самых смелых позах обнаженную Галу, покупатель выглядел ужасно смущенным, точно не понимал, что происходит. Гала откинулась на подушки и потянула Морза за собой. Американец нехотя опустился рядом, не выпуская стопку рисунков из рук. Чтобы направить мысли мужчины в нужное русло, Гала сладким голосом произнесла:
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
