Я чувствую себя гораздо лучше. Серьезных приступов не было уже много месяцев. Доктор Эндерби отмечает явный прогресс и говорит, что в будущем мне, возможно, даже удастся отказаться от карбамазепина, хотя пока что это отдаленная перспектива. По правде говоря, меня это не тревожит: утренняя таблетка давно стала привычкой, вроде чистки зубов. Смогу обходиться без нее — хорошо, нет — так нет, и ничего страшного. Зато расставаться с ежедневной медитацией я не собираюсь, независимо от состояния здоровья. Она здорово помогает мне не только бороться с эпилепсией, но и сохранять спокойствие.
Пишу я вам по делу. Через месяц с небольшим, в субботу 20 июня, исполняется ровно пять лет со дня падения «моего» метеорита. А в воскресенье 21 июня будет пять лет, как вы забрали осколок, который пробил нашу крышу и на две недели отправил меня в кому.
Некоторое время назад я понял, что камень пробыл у меня достаточно долго. Навещая меня в больнице, вы говорили, что многие хотели бы увидеть его своими глазами. Думаю, вы правы. Трудно объяснить, почему, но я чувствую, что пора мне с ним проститься. Хватит уже за него держаться. Возможно, я решил так потому, что пошел на поправку.
Хочу попросить у вас совета, как лучше обойтись с камнем. Буду рад передать его в Имперский колледж, если вы скажете, что он пригодится для науки, но вообще-то я предпочел бы передать его какому-нибудь музею, где на него сможет полюбоваться как можно больше народу. Если вы знаете такой музей, пожалуйста, сообщите мне. Буду вам очень признателен.
Искренне ваш, Алекс Вудс
Кому: [email protected]
От кого: [email protected]
Дата: суббота, 16 мая 200910:32
Тема: метеорит
Дорогой Алекс!
У меня все хорошо, спасибо за заботу. И я очень рада, что тебе уже лучше.
Что касается метеорита, это невероятно щедрое предложение, и многие будут счастливы им воспользоваться, но я должна быть уверена, что ты действительно хочешь с ним расстаться. Он принадлежит тебе по праву, и пожелай ты оставить его себе насовсем, никто тебя не упрекнет.
Это действительно великолепный образец железоникелевого метеорита, да еще с такой любопытной историей. Тысячи людей с огромным интересом пришли бы в музей на него полюбоваться. Но решение принимать тебе, и пусть оно будет на сто процентов добровольным.
Если ты все же хочешь подарить метеорит миру, думаю, что лучшее для него место — Лондонский музей естествознания. У них собрана богатая коллекция метеоритов, привезенных со всего света, и они с удовольствием расширят ее за счет нового экземпляра. Только имей в виду: если ты пожертвуешь метеорит музею, об этом обязательно напишут в газетах, что привлечет к тебе внимание журналистов. Тебя наверняка попросят приехать, чтобы лично передать метеорит музею и рассказать его историю, так сказать, от первого лица.
Жду твоего ответа с нетерпением, но все-таки прошу отложить решение на несколько дней и как следует подумать. Не стоит пороть горячку. Кроме того, будет нечестно, если я позволю тебе расстаться с метеоритом, не сообщив его рыночную стоимость, а она довольно внушительна. 1 грамм металлического метеорита обычно оценивается в 1 фунт стерлингов, но крупные образцы, к тому же имеющие серьезное научное и историческое значение, стоят намного дороже. В случае с твоим метеоритом к стандартной рыночной цене можно смело дописать нолик. Так что подумай хорошенько! Если ты все же захочешь отдать метеорит музею, я с удовольствием свяжусь с ними от твоего имени и помогу уладить формальности. И, разумеется, я с радостью отвечу на все вопросы, которые у тебя возникнут. Пиши мне на мейл или звони на рабочий номер.
С наилучшими пожеланиями, Моника Уэйр
Кому: [email protected]
От кого: [email protected]
Дата: суббота, 16 мая 20095:15
Тема: метеорит
Глубокоуважаемая миссис Уэйр!
Спасибо большое за ваши советы.
Пожалуйста, свяжитесь с Лондонским музеем естествознания прямо сейчас. Я благодарен вам за беспокойство и понимаю, почему вы считаете, что мне нужно еще подумать. Но, как я уже писал, это не спонтанное решение. Я размышлял несколько месяцев и уверен, что готов расстаться с камнем. И что сейчас для этого самый подходящий момент.
Что касается его рыночной стоимости, то она меня не интересует: я не смогу его продать. Это было бы предательством, если вы понимаете, что я имею в виду. Например, я бы никогда и ни за какие деньги не продал нашу кошку. Но я мог бы ее отдать в добрые руки, если буду точно знать, что для нее это лучше. Особенно если смог бы время от времени ее навещать. Надеюсь, я понятно объясняю. Насчет того, что мне надо будет приехать в Лондон, чтобы передать метеорит, то я с удовольствием побываю в Музее естествознания. (После вашего письма я зашел на их сайт — интересное местечко.) Правда, мне лучше бы обойтись без внимания журналистов — во всяком случае, пока я буду в Лондоне. Если музей захочет выложить информацию о встрече в интернет, я не против, но пусть сделают это после того, как я уеду.
Как я уже писал, 20 июня представляется мне идеальной датой. Это суббота, и мне не придется даже отпрашиваться с уроков. Пожалуйста, узнайте, подходит ли этот день музею. И, разумеется, я был бы очень рад, если бы вы присутствовали при передаче камня. Если вам это удобно.
Единственное, что меня беспокоит, — вряд ли мама сможет привезти меня в Лондон. По субботам она очень загружена, особенно летом. К тому же это канун летнего солнцестояния, а она в такие дни встает до рассвета. Но я надеюсь, кто-нибудь подбросит меня до вокзала в Бристоле, а оттуда до Лондона езды меньше двух часов. Нельзя ли устроить, чтобы кто-нибудь встретил меня на Паддингтонском вокзале? Я совсем не ориентируюсь в Лондоне. У меня есть схема метро, но, боюсь, я не очень понимаю, как ею пользоваться. Если можно, пришлите мне пошаговую инструкцию. Я читал, что люди пишут на форумах, но так и не разобрался.
Надеюсь на скорый ответ.
Искренне ваш, Алекс Вудс
Следуя пошаговой инструкции доктора Уэйр, я спустился по нескольким эскалаторам на станцию метро «Паддингтон», сел на поезд кольцевой линии в южном направлении и вышел на станции «Саут-Кенсингтон». Как и говорилось в инструкции, в переходе висели указатели — выход к Музею науки и Лондонскому музею естествознания. Я поднялся в город, увидел справа большое здание из светлого кирпича и сразу понял, что оно-то мне и нужно. С множеством окон, декоративных арок и двумя башенками, оно в сером утреннем свете выглядело торжественно и строго, совсем не похоже на музей. Честно говоря, оно больше напоминало собор, и внутри это впечатление только усиливалось. Такие же широкие и гулкие залы были в Уэллском кафедральном соборе. Сходство подчеркивала тишина: я приехал рано утром, когда в музее не было ни души.
Мы с доктором Уэйр договорились встретиться за полчаса до открытия музея, чтобы я успел познакомиться с директором и посмотреть галерею, где предполагалось выставить метеорит. В 9.20, как и было условлено, Моника Уэйр ждала меня у каменной лестницы со стороны главного входа на Кромвель-роуд. Мы не виделись пять лет, но я сразу ее узнал. Ее манера одеваться — твидовое пальто до колена, классические черные брюки и туристские ботинки — не оставляла сомнений: она погружена в размышления о Серьезных Предметах. На мне были джинсы, кроссовки, купленные в «честном» магазине, торгующем товарами, произведенными без применения рабского труда, и новый анорак.
