Нейт улыбается, но Мэгги все равно не может упростить ситуацию. Ее не покидает чувство, что они забыли что-то важное.
– Куда ты до этого ходила? Ты дошла до города и передумала?
– Так далеко я не заходила. Я дошла до соседей и говорила в доме Бакли с Ив.
– Ив – организатором банкета?
– Ив – организатором банкета.
Мэгги замолкает и внимательно смотрит на слово «steady» на футболке Нейта, прежде чем решиться кое-что сказать, прежде чем поймет, что это не очень хорошая мысль, и прежде чем все равно скажет.
– Думаю, у нее интрижка с твоим отцом.
– Что?
Создается впечатление, что Мэгги ударила Нейта. Так кажется, потому что он инстинктивно от нее отшатывается.
Нейт строго смотрит на Мэгги, и вдруг ей кажется, что Нейт вообще ее не видит. Целый день Мэгги его не видела, теперь и Нейт ее не видит. Мэгги сомневается в том, что так лучше, но, как ни странно, хуже не стало.
Она кладет руку ему на грудь, на надпись на футболке.
– О чем ты? – говорит он.
– Прости, но она много чего говорила. И твой отец необычно себя вел. Может, я сегодня особенно чувствительна, но я доверяю своим ощущениям. Мне все еще кажется, что я знаю, что знаю. Ив слишком многое сказала, знала слишком много, и мне даже не приходилось договаривать.
Он мотает головой:
– Думаю, ты ошибаешься.
– Нет.
– Глупости. Ты говоришь о девушке, которую мама сегодня наняла на вечер. Кого-то, с кем общалась моя мама. И ты говоришь, что у моего отца с ней интрижка?
Мэгги даже не приходится об этом думать. Ей даже не приходится думать, знает ли Гвин. Десять минут с Гвин – и Мэгги знает, что Гвин все известно: как и другим людям, которых недооценивают по миллионам или одной причине, чтобы их получше изучить.
– Да, – говорит Мэгги.
Она заставляет себя взглянуть Нейту в глаза. Ей интересно, что он думает, злится ли он. Может, Нейт должен злиться, может, и Мэгги разозлилась бы, оказавшись на его месте.
Доказательств насчет Ив у нее нет, даже ничего отдаленно напоминающего улики. Но, возможно, злость – каждого из них и их обоих – уже не так страшна и не кажется тем, от чего нужно бежать со всех ног. Возможно, ее злость и волнение – их страхи – на все это повлияли. Из-за этого они стали менее честными.
Мэгги удивлена, что Нейт ее еще не спросил: «Зачем ты сказала, рассказала мне все, даже если это правда?»
– Ладно, – отвечает Нейт. – Мне нужно подумать.
И, может, именно сейчас они стали честны, потому что Нейт делает то, на что раньше был не способен. Нейт злится, по-настоящему злится, и сразу становится понятно: он не отступит, а пойдет дальше.
– Ты будешь здесь, когда я вернусь из больницы? – спрашивает Нейт. – Можно у тебя узнать?
Она кивает:
– Я могу спросить или ты будешь здесь?
– И то и другое.
– Ответ один?
– Ответ один.
Мэгги знает, что Нейту нужно, чтобы она что-то сказала, что-то обнадеживающее, но сама не знает что. И тут Дэнис сигналит из машины. Он сигналит не просто так – и через минуту Мэгги узнает мелодию. Песню. Она узнает песню. «Harvest» Нила Янга. Ту самую, которую она слушала с утра. Неужели такое может быть? Неужели?
– Дэнис вроде сигналит «Harvest», – говорит Мэгги. – Почти уверена. Думаю, ее он и сигналит.
Нейт смотрит в направлении машины.
– Вот это да, – говорит он и поднимает брови.
– Нет, ты не понимаешь. Я ее слушала утром, – твердит Мэгги. – Сегодня утром в Ред-Хук. Кажется, это было так давно. А на самом деле нет.
Если Мэгги все еще помнит песню, которую слушала, значит, она сама может решать, как давно все было.
Нейт тянется к ней и касается щеки, сначала тыльной стороной, затем самой ладонью.
– Ты ее слушаешь каждое утро, – замечает он. Затем замолкает. – Не размышляй слишком долго, пока меня не будет, ладно?
– Я только начала надеяться на что-то хорошее.
Нейт качает головой:
– Все может поменяться в мгновение ока.
Мэгги улыбается.
– Тогда что мне делать?
– Ну, ты отлично делаешь уборку.
Она пожимает плечами.
– Скажи мне, чего я не знаю.
Нейт улыбается:
– Я скоро вернусь. Мы начнем сегодняшний день заново.
– Заново не начнешь, Нейт, – отвечает Мэгги.
Нейт уже сходит с крыльца, но оборачивается и пристально на нее смотрит.
– Мы найдем способ все уладить, – говорит он. – Начнем отсюда.
Гвин
Гвин смотрит через маленькое окошко двери больничной палаты на мужа, обнимающего ее дочь. Джорджия лежит на дальней койке в палате, другая койка пустует. Джорджия не рожает – схваток нет ни настоящих, ни ложных, – но она слишком устала, чтобы сегодня идти домой. Да и куда ей идти?
Гвин может предложить ей только дом с деревом посередине.
Джорджии будет лучше здесь: она в объятиях Томаса, уткнулась головой в его грудь. Костюм Томаса весь измялся, а пиджак он даже не снимал. Томас и не подумал его снять или ослабить галстук. Да и кто обращает внимание на то, как положено делать, на одежду, на все остальное.
Точно не Томас. Отсюда, с места, где она стоит, Гвин видно, что ее мужа беспокоит только спокойствие Джорджии. Гвин держит бумажный поднос с разбавленным кофе без кофеина из больничной столовой. Кофе ужасный и слишком горячий, но они оба сейчас ему очень обрадуются. Гвин думает отдать им кофе и поехать домой, чтобы взять для Джорджии сменную одежду. Но Гвин все еще не может заставить себя сдвинуться с места. Она как вкопанная стоит у двери и не может зайти. Нужно было сделать хотя бы шаг. Потому что через минуту Гвин чувствует за спиной чье-то присутствие.
Ив.
Вначале Гвин ничего не говорит. Гвин оставляет на совести Ив то, ради чего она сюда приехала.
– Думаю, можно поменяться, – говорит Ив и держит перед Гвин ключи от ее машины – странное задабривание. – Вам нужна ваша машина. Я пригнала ее сюда, чтобы вы поехали на ней домой.
Гвин оборачивается и берет ключи.
– Спасибо.
– Без проблем.
– Твои ключи в машине. Томас решил, что их можно там оставить. Они в бардачке. Надеюсь, он был прав.
– Да, – говорит Ив, встает рядом с Гвин у окошка и смотрит на Томаса и Джорджию. – В этом.
– В этом, – повторяет Гвин.
– Как Джорджия?
