– Я не возражаю, – сказала та без всякого выражения. И потом прибавила: – На самом деле, он мне очень нравится.
Боб взглянул на Шилу. Они улыбнулись друг другу.
Около полудня Боб поехал к Берни. Улыбка на лице Жан-Клода свидетельствовала о том, что он не только был рад видеть Боба, но и уже порядком наслушался разговоров Берни о будущем спорта.
– Лето почти закончилось, – сказал Боб, когда перед ними открылись на обратном пути пустые пляжи.
– Я знаю, – отвечал мальчик. – Скоро мне будет нужно уезжать.
– Вот как раз об этом я хотел с тобой поговорить, Жан-Клод, – сказал Боб. – Как бы ты отнесся к тому, чтобы остаться у нас?
Мальчик посмотрел на него с удивлением.
– Я хочу сказать, к тому, чтобы стать членом семьи, – продолжал Боб.
– Это невозможно, – сказал мальчик.
– О, я знаю, о чем ты думаешь. Но все очень сожалеют о происшедшем. Мы все хотим, чтобы ты остался. Разве тебе бы этого не хотелось?
Жан-Клод не знал, как ему отвечать. Наконец, мальчик заговорил. Очень робко.
– Боб, я не могу. Школа, занятия начнутся через две недели.
– Но ты бы мог учиться здесь, Жан-Клод. И потом, где ты будешь жить во Франции?
– В Сен-Мало, – отвечал мальчик.
– Что это такое?
– Школа. Мама хотела, чтобы я туда поступил в одиннадцать лет и был там с другими мальчиками. Луи говорил с директором. Он говорит, что я могу начать прямо сейчас, если сдам некоторые экзамены. А я много занимался.
Значит, вот зачем он столько читал.
– Но мы хотим, чтобы ты жил с нами, – сказал Боб. – Мы… мы любим тебя.
Мальчик посмотрел на него.
– Боб, я должен учиться в Сен-Мало. Этого хотела мама. И это правильно.
Боб смотрел на своего сына. Понял ли ребенок, что он ему говорил?
– Ты действительно хочешь быть один? – Пожалуйста, думал он, измени свое решение, Жан-Клод.
– Боб, я должен уехать… по многим причинам.
– Ты уверен, Жан-Клод?
Выдержка мальчика, казалось, достигла предела.
– Да, – сказал он тихо, устремляя взгляд в сторону. На море.
33
Говорить было больше не о чем. Тремя днями позже Боб купил билет на самолет. Прощание было сдержанным. Шила и девочки стояли на крыльце, пока машина не скрылась из виду. Никто не плакал. И все же у каждой было такое ощущение, что остальные когда-то заплачут.
Боб хотел, чтобы поездка в Логан длилась вечно. Ему хотелось так много сказать мальчику. Прояснить свои чувства, закрепить с ним отношения, выразить свою любовь, но во все время поездки почти ни слова не было сказано.
Мужчина припарковался и достал из багажника зеленый чемодан. Жан-Клод нес свой красный пакет. Мальчик зарегистрировался на рейс 810 и сдал чемодан для пересылки через Париж в Монпелье. Боб прошел с ним до выхода. Было только половина седьмого. У них еще было время. Еще не стемнело, но в преддверии ночного мрака в аэропорту уже зажигались огни.
Огромный «Боинг-747», как дружелюбный слон, припал к земле в ожидании пассажиров. В зале вылетов было тихо, время от времени объявляли очередной рейс. Не его рейс. Женский голос, объявлявший рейсы, был лишен каких-либо эмоций.
Отец и сын сидели рядом в белых пластиковых креслах.
– У тебя достаточно с собой чтения, Жан-Клод?
– У меня есть мои книги.
– Ну да, конечно. Удачи тебе на экзаменах. Ты… волнуешься?
– Немного.
– Обязательно напиши и дай мне знать, как все пройдет. И мы будем поддерживать контакт…
Мальчик немного поколебался.
– Да, – сказал он.
– «Ти-Уай-Эй» объявляет прямой рейс 810 на Париж. Пассажиров просят пройти к выходу 17.
Они встали и молча пошли к выходу. Но у Боба было еще нечто важное ему сказать.
– Мм-м… если захочешь, ты бы мог приехать к нам на следующее лето. Или даже на Рождество. Я хочу сказать, когда захочешь.
– Спасибо, – сказал мальчик.
– Так, может быть, ты приедешь на следующее лето?
– Может быть.
Может быть, да, а может быть, и нет, подумал Боб. Скорее всего, нет.
Отбиравшая билеты женщина сделала им знак подойти.
– Мне надо идти, Боб, – сказал мальчик.
Нет, пожалуйста, не надо, думал Боб. Пока еще нет.
Жан-Клод протянул ему руку и, как бы готовясь к ожидавшей его на другой стороне жизни, произнес по-французски прощальные слова:
– Au revoir, Papa.
«До свидания, папа». Боб не мог дольше сдерживаться. Он подхватил мальчика на руки и прижал к себе. У своей груди он чувствовал частое дыхание сына. Они молчали. Боб жаждал сказать «я люблю тебя», но боялся, что потеряет самообладание. Он просто держал своего сына в объятиях, желая никогда его не отпускать.
Где-то на периферии его сознания до него донеслось, что двери закрываются.
Он отпустил мальчика и последний раз взглянул на него.
– Иди, – прошептал мужчина хрипло, не в состоянии больше ничего сказать. Горло у него сжалось.
Мальчик на долю секунды поднял на него глаза, а потом, не сказав ни слова, пошел к выходу.
Боб видел, как он отдал стюардессе свой билет и как она оторвала от него листок. Он проследил взглядом, как мальчик, держась очень прямо, с красным пакетом в руке, прошел в самолет. И исчез.
Двери закрылись.
Через несколько минут белый лайнер медленно развернулся и направился в сгущающейся темноте на взлетную полосу.
Боб долго стоял на месте.
Наконец, он повернулся и медленно пошел по опустевшему коридору.
«Я люблю тебя, Жан-Клод. Пожалуйста, не забывай меня».
