* * *
Дочку Татьяна решила назвать Вероникой. Устал с ней спорить и переделал в Веру. Таня же так и кличет: Никой. И я в чаду неизжитой любви угораю день ото дня. Дочь с тупым взглядом молочных глаз, неестественно моложавая теща и, главное, жена, которую я не люблю. В ней ничего нет для ласки, всё только для подавленья. Мы, собиравшиеся потусоваться со слабенькими стихами, были легкой добычей – ведь мы искали любви. В отделе кадров крутые кадры. Для бизнеса им не хватает ума, но хватка почище Никиной.
* * *
Какие чудные снимки сделала Инга! не решаюсь просить отпечатать на мою долю. Она забрала Илюшу и увезла его в Штаты – я не посмел возразить. У Ники есть эти снимки. Предлагал ей выкупить мой пакет акций – отказалась: невыгодно. Объединила фирмы, поперла меня из правленья. Я пока не у дел. В общем, уделала. Одну фотографию увеличила, передала мне в конверте через охранника – нового фаворита. Снимок висит у меня на стене. Сам я еще не вишу на крюке.
* * *
Да, фаворита. Я предложила Игорю в новой фирме эксклюзивный оклад, на которой он, глава семьи, согласился.
* * *
Согласился. Ника сидит и ждет, как паук. Я приношу домой огромные деньги и тотчас линяю на дачу. Там осыпаются яблоневые розовые лепестки. Живу от весны до весны. Дочь без меня улыбается Тане и теще Вере Петровне. Вырастет точно такая же как они. Я от ее воспитанья на вечные времена устранился. Купил для себя свободу, краски, картон. Живу как жил до женитьбы: бездумно и без забот. Река намывает песочек, и время тихо шуршит.
* * *
Это коммерческая тайна, что он получает больше сменщиков. Я никому не велю разглашать, кто сколько. Формально – деньги акционеров. Знаю наизусть его график, прохожу отвернувшись. Боюсь – он не поздоровается… тогда ему не поздоровится. Энергетические оболочки задевают друг друга, и долго во мне спадает поднявшаяся волна.
* * *
В финском домике Игоря тесно, как в теремочке. Его разведенная сестра Лена, я с Никой, две Никины бабушки – все вповалку. Но уступать территорию никто не намерен. Стоит один раз дрогнуть – дальше так и пойдет. Чистим-солим грибы, стерилизуем банки, ссоримся каждый день. Жара, у Ники понос.
* * *
Ссорятся. Ходит гроза, поспевают кислые вишни. Я живу в Тушине, отделываюсь деньгами, стараюсь к ним реже бывать. Ника Самофракийская мне вчера предложила (нет, приказала) сопровождать ее в Турцию. Дело с бездельем, вроде бы командировка. Я согласился. (Еще бы.) Хочется снова увидеть вздымающееся море, белый налет на гальке, и медуз, и ее.
* * *
Так оно всё и вышло. Ну сколько он мог продержаться? Надеялся, что семья его защитит? Нет! в семейном компоте дело только ускорилось. Думал – простая жена спасенье. Подтвердились мои опасенья. Девушка из отдела кадров – неразорвавшаяся граната. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. Такое вылезло! не дай Бог. (И погнало волною взрыва в расставленную сеть.) Надо уметь только ждать. Я ждала. (Прямо Скарлетт О'Хара.)
* * *
Любовь с деньгами. Любовь с комфортом. Не то приближен, не то унижен. И самое обидное – потрясающая любовь. С командировочными, суточными, черт знает сколькозвездочными отелями. Но со слезами, стихами – теперь с обеих сторон.
* * *
Ну да, он хотел жить честно. Сейчас это невозможно. И своего пожара, и своего позора я ему наметала целые вороха. Мне за него страшно. (А я люблю ее страстно. Получается избитый и жестокий романс.)
* * *
Деньги в Турции муж заработал. Мы стали строить на том же участке новый отдельный дом. Впритык к старому. Сам он строить не хочет, пропадает неведомо где. (У Ники Самофракийской на Рублевке коттедж. Возле единственной елки раскинуты над шезлонгами яркорадужные зонты.) Молодые таджики-строители поглядывают на меня, не на золовку Лену: Лена страшней войны. (Как-нибудь разберется - стоит только начать. Экий я стал циничный. С кем поведешься, блин.)
* * *
Инга явилась из Штатов, оставив учиться Илюшу: он взялся сам заработать себе на жизнь – у молодых это просто. Сама она не пристроилась, не нашла подходящей ниши: чем дальше, тем сложней и сложней. Я работаю в фирме молокососа Никиты – тот, не будь глуп, всё что можно свалил на меня. Вызвал, сказал: берегись! она уже здесь, твоя Инга. Что мне беречься… терять мне нечего. Ника пусть бережется. Лето-осень проездила с Игорем. Тоже умеет дела на кого-то спихнуть. Вот наконец притихло и подморозило. Сколько ни виться веревочке – захлестнется петля. (А почему мне, бизнес-леди, бояться домохозяйки?) Потому что я кое-что рассказал своей бывшей жене. Задним числом, СМСкой в Америку – говорить со мною она не желала. Слишком поздно, увы, рассказал… после продажи акций.
* * *
Да, Александр объяснил мне, как заманила его эта женщина, обещав показать из рук какие-то документы. Долго водила за нос, властно потом обняла. (В данном случае хоть и неправда, однако с моей героиней такое частенько бывало.) Он решил получить любой ценой информацию. (Перевертыш.) Мужа у Ники нет. (Легко проверяемый факт.) Подставное лицо… затеяно ради акций, а я попалась. Теперешние мужчины мстить совсем разучились… разберусь с ней сама. (Не промахнись, Ассунта.)
* * *
Игорь купил квартиру над нами, живет один, мы с мамой и Никой втроем. Хрущевки дороги перед сломом. Пусть, это всё в семью. Пришла сумасшедшая Инга, стала катить баллон: ему квартиру купила сумасшедшая Ника. Я посмеялась: пусть между Никами загадывает желанья. Сами идут в руки деньги. Откуда – мне наплевать.
* * *
Ей наплевать, жене Игоря, а Ника заблокировала телефон. Я не домохозяйка! не разведенка! я госпожа Зименкова. (Клеретта! Я больше не Клеретта… я дочь мадам Анго!) Вошла со своим ключом в квартиру: Зименков не сменил замка. Смиренно просил прощенья. Александр! я прощу тебя лишь тогда, когда ты сотрешь ее в порошок. (Отлично! подождем с примиреньем. Стереть ее фиг сотрешь… постараюсь для виду.)
* * *
От весны до весны. Новый май занимается дачными-срочными, овощными-цветочными хлопотными делами. Маленькой Нике уже полтора. К большой я чуть-чуть попривык – она вроде майской грозы. На моем участке вырос коттедж – не как у Ники, скромнее. Семья в коттедже, я в старом домике, в стороне. (Ни фига себе в стороне – окна в окна.) Цветущие яблони бродят в белесых сумерках, стукнут условным стуком в окно – я выйду. Верочка-Вероничка спит в непривычном доме. Завтра пойдет ходить по дорожке мелким шажком. Я чудовище – не любил ее больше года. За деньги купил свободу. В финском домике пахнет красками: на мольберте детский портрет.
* * *
(Вернулась, натравливает на Нику. А от меня как от стенки горох. Чем ты могла достать, ты уже достала. Сын давно уже в мыслях был там – по материной родне. Явилась… звали тебя? ждешь, чтоб я ее застрелил? тебе квартиру оставил?) Не переживай! я сделаю, как ты велишь.
