— Я могу тебе помочь, — пролепетала она с мольбой в голосе.
— Нет, не можешь. Не так, как тебе хотелось бы. Но ты можешь по-настоящему мне помочь, если отправишься сейчас с Сирки к себе в каюту и подождешь, пока он не пригласит тебя сойти с корабля. И еще — управляя Зедом, если у тебя получится. Дай ему знать, что ему следует на время затаиться. Обоим вам. Сирки!
Голос Мэтью прозвучал резче, чем он намеревался, но гигант шагнул вперед даже как-то послушно.
— Куда их повезут? Скажите сейчас же, и только правду.
— Разумеется. Их отвезут в городок Темпльтон на восточном побережье острова. Людей там живет много, но никто из них не представляет для ваших друзей опасности. Мисс Григсби и воин га получат комнаты в гостинице «Темпльтон-Инн», которую содержит шотландец — обладатель различных добродетелей. В их числе — добродетель не проявлять излишнего любопытства. Гостиница предназначена в первую очередь для гостей профессора, когда их не приглашают в замок. Жена хозяина гостиницы — просто превосходная повариха. — Он помолчал несколько секунд. — Скажу также, что при них постоянно будут находиться два охранника, и если мисс Григсби и воин захотят прогуляться по деревне, у них будет компания. Достаточно ли этой правды?
— Достаточно.
У Мэтью не было настроения для церемоний. Вся история была ему неприятна до крайности, но он понимал, насколько необходим — и неизбежен — подобный образ действий. — Ты должна идти, — сказал он Берри.
— И немедленно, — добавил Сирки, глянув на приближающийся причал.
Капитан Фалько распорядился убрать паруса, и с бортов выбросили канаты с грузами, чтобы сбавить скорость при входе в бухту.
Берри поняла, что выбора нет. В другой ситуации она бы вышла из себя, но сейчас поняла, что смысла в этом не будет. Мэтью делал то, что должен был делать, и ей, естественно, необходимо ему поверить. Она кивнула.
— Хорошо.
И только теперь выпустила руку Мэтью. Повернулась, не говоря ни слова, и Сирки провел ее по палубе к ведущей вниз лестнице.
Мэтью едва не крикнул ей вслед: «Это не продлится долго», но не захотел лгать, и потому промолчал. Он сам не знал, насколько застрянет на острове. Несколько дней? Недель? Пару месяцев? Даже подумать страшно, и потому он приказал себе думать о чем-нибудь другом.
Скорость «Ночной летуньи» резко упала, бригантина почти легла в дрейф. Навстречу ей двинулись от причала четыре баркаса. С корабля в них бросили концы, и гребцы взялись за работу, буксируя корабль к причалу. «Летунью» пришвартовали к тумбам. Фалько вышел на нос и чуть не сел верхом на бушприт, наблюдая за работой матросов. Если не считать нескольких команд рулевому, он не произнес ни слова.
Минут за двадцать дело было сделано, корабль пришвартован к причалу, баркасы ушли. Мэтью заметил на палубе Джонатана Джентри и Арию Чилени, одевшихся в свои лучшие наряды. Паре невезучих усталых матросов выпала сомнительная честь нести их багаж. Еще рядом бродили Кройдон и Сквиббс, но они старательно не смотрели на Мэтью, и его это устраивало.
Опустили сходни.
— На берег! — раздался нетерпеливый крик, но никто из команды не торопился покидать корабль, потому что еще много было работы до той минуты, когда «Ночная летунья» будет считаться окончательно прибывшей в порт. Фалько стоял на полуюте, и от него падала длинная тень. Две черные кареты, ожидающие у входа на причал с кучерами на козлах, относились к типу так называемых «берлин» — закрытых повозок, рассчитанных на четырех пассажиров и кучера. И на одной берлине сидели двое в серых костюмах, похожие друг на друга, каждый с ярко-оранжевой гривой волос. Они грелись на солнышке, ожидая высадки пассажиров «Ночной летуньи». Возле второй берлины стояла в небрежной позе изящная молодая женщина с коротко стрижеными светлыми волосами. Зрелище было приметное, и в Нью-Йорке вызвало бы массовое отвисание челюстей, потому что одета дама была в коричневые мужские бриджи, высокие коричневые сапоги и темно-лиловый жилет поверх кремовой блузки.
Мэтью рассудил, что эти люди, кто бы они ни были, пришли поглядеть, как сойдет на остров Маятник Натан Спейд. Или же круг развлечений на острове так узок, что им просто больше нечем заняться.
— Вы готовы?
Мэтью глянул влево, в сапфировые глаза Арии Чилени. В нескольких шагах позади нее стоял Джентри. Глаза у него налились кровью, по лицу блуждала глупая улыбка. Хотя бригантина уже причалила, доктор пребывал в своем личном полете. Мэтью подумал, не связана ли склонность доктора к своим зельям с тем фактом, что вскоре ему предстоит услышать голос хозяина, и этот образчик обаятельной мужественности от такой перспективы нервничал. Как бы там ни было, но сейчас Джентри находился далеко-далеко отсюда.
— Готов, — ответил Мэтью.
— Свою биографию помнишь?
Ее рот был очень близко от его губ.
— Я же сказал, что готов, — ответил он с большой твердостью, но без особой уверенностью.
— Вот твой багаж. — Она показала на матроса, который тащил на плече коричневую холщовую сумку. Мэтью получил ее сегодня утром и послушно сложил туда свои пожитки. — С корабля ты должен сойти первым, я пойду следом.
Он кивнул. Пришло время торжественного выхода героя и начала этой странной пьесы.
Мэтью прошагал по палубе, подошел к сходням, посмотрел на двух мужчин и женщину, наблюдавших за ним с причала, потом выпятил грудь и решил придать своей походке развязность, приличествующую самому крутому бандиту в округе.
Вот с таким видом он и зашагал по сходням широкими шагами, будто именно ему принадлежит этот мир, а все прочие — так, зашли случайно.
Амир вдруг резко покосился набок. Мэтью сообразил, что по инерции его ноги все еще учитывают качку, с которой свыклись за три недели Атлантики. Его повело вправо, потом влево — твердая земля уходила из-под ног.
Пошатнувшись третий раз, он хотел схватиться за релинг, но такового под рукой не оказалось, и Мэтью мысленно выругался в адрес тщеславия Натана Спейда и в адрес такого чувства юмора Господа Бога, какого ни один пастор даже представить себе не может в звучной воскресной проповеди. Не успев как следует рассердиться, он рухнул со сходней головой вниз в соленую воду между корпусом бригантины и причалом.
Вода была куда теплее, чем в зимней манхэттенской гавани, но все же достаточно холодна, чтобы при купании испытать дискомфорт в районе фамильных драгоценностей. Мэтью подумал, что мог и крикнуть в воде, потому что снизу на лицо налетели, лопаясь, пузыри и за ними в рот хлынула соленая вода. Вот тебе и напомадил волосы, подумал он то ли мрачно, то ли со злобой.
Потом до него дошло, что надо бы рвануть к поверхности и скорее вылезать, поскольку жаль такого прекрасного костюма. И следующая мысль: «Ну и видок у меня будет!»
Он вынырнул — и был оглушен воем, воплями, несмолкающими криками «Человек за бортом!»
