Пока Ясь, используя в качестве ограждения от ветра и посторонних глаз каменный бортик, оставшийся от стены какого-то дома, устанавливал шалаш и разводил костёр, я полез на наблюдательный пункт.
Естественно, в качестве НП я выбрал самую высокую точку местности, то есть церковную колокольню. В отличие от остальных строений, храм практически не пострадал, лишившись только ворот и внутреннего убранства: веротерпимость — веротерпимостью, но добыча захватчикам нужна или как?.. Да и были ли этими захватчиками монголы, следующие заветом "Ясы"? Здесь фронтир, недалеко германские земли: а уж немцы — мародёры известные, одно слово: грабьармия — "матка-курка-млеко-яйки"… Пустой зал гулок, на каменной брусчатке под ногами — обломки гнилого дерева. Лестница на хоры сильно подгнила, однако мне удалось, бочком-бочком вдоль стеночки, подняться на этот балкон, опоясывающий внутреннюю часть храма. Однако дальнейший подъём наверх, на колокольню, оказался невозможен: доски ступеней, ведущих к "барабану", как оказалось, рухнули окончательно. Подозреваю, что я не первый понял выгоды такого наблюдательного пункта и кто-то из предшественников дошлялся вверх-вниз до того, что гнилые ступени попросту не выдержали его веса. И хорошо, если этот "корректировщик", блин горелый, не хряпнулся с высоты на каменный церковный пол!
Ладненько, изображать из себя человека-паука на стенке не стоит: попробуем оглядеться вокруг прямо отсюда… Ха, гладко было на бумаге: окна-то на хорах имеются, да вот только допрыгнуть до них — совершенно не реально. Что же теперь: спускаться и вновь лезть вверх, рискуя здоровьем с каким-нибудь "комодом" в руках, дабы взгромоздиться сверху? Не, дурных нема. Поищем менее рискованный выход из положения. Тэк-с, как там говаривал незабвенный Филеас Фогг? "Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое!". А что у нас под рукою имеется? Правильно: стена, балконный пол и деревянные перильца ограждения. А что такое перила? Это хаааррроший брус, опирающийся на вделанные в него столбики-балясины. Если его использовать, как лестницу, приставив верхний конец к нижней части окна, а второй уперев в остатки балясин, то получится треугольник, который, как известно, фигура жёсткая и к саморазрушению не склонная.
Да, нелёгкая это работа, оказывается — перила выворачивать! Столбики оказались вырезанными из сосны и почти не погнили. Пришлось трофейным ножом расколупывать половицы и выламывать одну балясину за другой. Псевдолесенка получилась недлинной — немного короче полутора метров, однако целям моим вполне соответствовала. В течение следующего часа я — естественно, используя родимые полупочтенные выражения, — переволакивал деревяху от стены к стене по всему периметру хоров и взобравшись до уровня узких окошек, зарисовывал в записную книжку карандашиком характерные очертания бывших крупных подворий. Ведь, рассуждая справедливо, если хозяева в состоянии отгрохать усадьбу на четверть квартала, то какая-никакая сумма в драгметаллах у них должна иметься. А коли так — то вероятность, что часть этого металла — монетами ли, ювелиркой ли — при штурме города врагами была захована владельцем на родном базу стремится по синусоиде вверх. Вот хованки-то эти мы и пошукаем: пока тянут батареи "кащея" — с помощью достижений цивилизации будущего, ну, а когда сядут напрочь — с помощью великого славянского триединства: "мотыга, лопата, плюс такая-то матерь"…
Кто как хочет, а без хабара я отсюда уходить не намерен, тем более, что помощник достался понятливый и трудолюбивый. Станешь трудолюбивым, за такую-то подённую плату! Кроме того, в душе я, наступив на горло собственной жабе, уже решился половину от найденного отдать парню: пусть возвращается в свои Будейовицы не тем голоштанцем, каким их покинул. Держать же его подле себя после завершения авантюры — не только бесполезно, но и опасно: кто его знает, что Ясь может сболтнуть про наше путешествие и — главное — про убитых монголов?.. Захочет своей крутью немереной перед девками или собутыльниками какими похвалиться, а я потом своей головой Соборную площадь украшай? Нема дурных!
* * *
Когда, завершив "эрзац-аэрофотосъёмку" и, наконец покинув храм, вернулся к биваку, там уже ожидал построенный из веток кустарника шалаш и кипящий на камнях костерка казанок пшёно-капустного варева на бульоне из остатков зайчатины. Несмотря на простоту, приготовленное по принципу "вали кулём, а там разберём" кушанье, которое Ясь варил на каждом нашем привале, было вполне съедобно, а после того, как в него я натюряскал наломанного чёрствого хлеба стало даже вкусно — естественно, на мой непритязательный аппетит.
После того, как со дна котелка наши деревянные ложки выгребли остатки гущи, я, наконец, объявил своему "санчопансе", что цель нашего путешествия, наконец-то достигнута и пора приниматься собственно за работу. Нельзя сказать, что мирошник был в восторге от перспективы копания в развалинах — ходить-то всяко легче, чем рыть землю, — однако уговор есть уговор и его нужно выполнять. Тем более, что деньги, полученные за недолгое странствие в моей компании уже звенели в его кисе. Поэтому он взвалил на плечи весь имеющийся у нас шанцевый инструмент и зашагал вслед за мной в сторону места, где находилась некогда ближайшая к храму крупная усадьба. Я, с пехотной лопаткой на ремне и собранным металлоискателем в руках, двигался впереди, выслушивая ворчание по поводу того, что "не доброе то дело — в гиблом месте землю ворошить".
Идти пришлось буквально минуты три. Некогда усадьба была обнесена бревенчатым тыном-палисадом, но со временем большую часть кольев кто-то растащил: то ли крестьяне из местных деревень на строительство, то ли проезжие торговцы на дрова для костров — теперь уже не скажешь. Во дворе сохранились россыпи камней и остатки фундаментов на месте четырёх разрушенных строений.
Отстроив по земле прибор, я принялся "прозванивать" остатки центрального здания от центра к стенам, не обращая внимания на недовольство напарника использованием "басурманской пищалки", как Ясь окрестил моего "кащея". Периодически я заставлял его копать в тех местах, где прибор выявлял наличие металла. Время от времени я тоже отстёгивал висящую на ремне лопатку, пристраиваясь копать по соседству. Увы, по большей части добыча представляла собой обычных "хозбыт": медная миска, ржавые крюки, молоток, обломок ножевого клинка, гвозди… Вещи, конечно, полезные в хозяйстве, однако малоценные, а вот заряд батарей металлоискателя, который тратился на этот "шмурдяк", в моих условиях представлял собой совершенно невозобновляемый ресурс…
Увы и ах, но коп первой усадьбы, завершённый к закату, ничего особенно ценного не дал. Наутро мы продолжили поиски на соседнем участке: как и положено, вокруг городской церкви некогда строили жильё главным образом зажиточные горожане.
Вторая усадьба порадовала серебряной брошью-фибулой с загадочной надписью, сделанной явно еврейскими "крякозябрями". Вот вернусь в Жатец — обязательно покажу старому знакомцу Хаиму на предмет выяснения смысла. Тем более, что ювелирка — это его "хлеб с маслом". Второй ценной находкой был явно некогда горевший полностью железный арбалет без тетивы, однако с лежащими рядом наконечниками восьми болтов и железным же крюком. Древки болтов также сгорели, остаток дерева пришлось выколупывать из наконечников. Хорошая штука, однако! Покамест приныкаю — во избежание, что называется, но обязательно доведу, как говорится, "до ума": раз уж пока нет возможности добыть себе огнестрельное оружие, то хотя бы эта "нелегальщина" пусть под рукой будет "на всякий пожарный"…
