– Основываясь собственно на некоторых деталях откровений генерала, полагаю, что у Зубахина есть «крыша» в Генштабе. Именно в Генштабе, а не в Минобороны. Он берет все на себя – связи с Салманом Адировым, торговлю наркотиками. Причем получается это у него складно, будто отрепетировано заранее и не один раз. Хотя есть и другие интересные моменты, – Эйдинов немного помолчал. – В список преступной группировки Зубахина при желании можно занести его непосредственного начальника генерал-лейтенанта Олега Васильевича Сырнева, который получал от подчиненного деньги за то, что закрывал глаза на частые и не предусмотренные отделом военно-технического сотрудничества командировки. Кроме Сырнева, подарки получали главбух ОВТС и ее заместитель, довольно дорогие. Вот вкратце все, что мне удалось узнать.
Эйдинов также доложил Постнову очень интересные детали, касающиеся последней командировки Зубахина в Азербайджан. И вот, после недвусмысленных замечаний о безопасности сына генерал-майора, Николай Григорьевич провел блиц-опрос, не отрывая взгляда от задержанного:
– Вы подтверждаете, что 19 декабря в диверсионную школу полевого командира Давлатова прибудут несколько эмиссаров от ваххабитов?
– Да.
– Что дата этого, будем говорить, съезда согласована со сторонами окончательно и не имеет резервного переноса по срокам?
– Да.
– Что на этом съезде будут присутствовать несколько полевых командиров?
– Да.
– А также члены Иорданского союза «Братья мусульмане»?
– Да.
– Что от последних зависит дальнейшее финансирование чеченских отрядов?
– Да.
– Что вы приглашены на съезд в качестве консультанта по вопросам стратегии?
– Да.
– Еще раз уточните. Все вышеперечисленные люди прибывают 18 – 19 декабря, атак называемый съезд запланирован на 20-е число?
– Да, на среду. Они называют его Аль-Канун.
– Отлично, – улыбнулся Постнов. – Вопросов у меня больше нет. Думаю, излишне говорить, что все «да», произнесенные вами, – это ваши подписи под полисом гарантий жизни ваших родных и близких. -
Николай Григорьевич вздернул рукав пиджака и отметил время. – Вас задержат здесь еще максимум на час. Затем отвезут в очень престижную клинику, где и поставят какой-нибудь диагноз: инфаркт, инсульт, я не знаю, гипертонический криз. Время вашей госпитализации – 11.30, спустя полчаса после прибытия рейса Москва – Баку. Персонал клиники – более чем профессиональный, – еще раз улыбнулся Постнов. – Вам разрешат увидеться с женой сегодня же. Как только вы ей позвоните и сообщите пренеприятнейшую новость. Всего хорошего, Евгений Александрович. И скорейшего вам выздоровления.
Постнов категорически отказался, чтобы его проводили до выхода, надел пальто, шапку и еще раз обменялся рукопожатиями с контрразведчиками.
Но не прошло и минуты, как Николай Григорьевич, культурно постучав в дверь, вызвал в коридор Эйдинова.
– Владимир Николаевич, вы несколько раз упомянули о вашем агенте Вергилии. Мне показалось, или бывший подполковник ГРУ действительно был некогда связан с Вахой Бараевым?
– Действительно был связан, – подтвердил Эйдинов. – Они на пару занимались киднеппингом. Бараев кинул Вергилия, а тот застрелил трех его людей. Одно из условий работы Марковцева на военную контрразведку – это, так сказать, наше содействие...
– Я понял, – перебил Эйдинова посредник. – Но все ваши обещания, надеюсь, несерьезны?
– Конечно, – осторожно сказал полковник, стараясь уловить, куда дует ветер. – Уже сейчас можно подумать о целесообразности привлечения этой хитрой рыбины к очередному делу. Нашему отделу он практически не нужен.
– Не знаю, не знаю... – Постнов в задумчивости потеребил гладко выбритый подбородок. – Дайте мне его досье.
Глава 11Нож в спину
33
7 декабря, четверг
Уединившись в комнате допросов вместе с начальниками 1-й и 3-й групп, Эйдинов в течение часа консультировался с ними. Особенно тема беседы, содержащая важную государственную тайну, касалась руководителя группы боевого планирования майора Гусейнова, возглавлявшего некогда отряд специального назначения МВД. Петрова же Эйдинов привлек к этому делу потому, что без него организационные вопросы не решить.
– Предупреждаю вас, товарищи офицеры, что ни одно слово, произнесенное здесь, не может стать достоянием третьих лиц, – заключил полковник. – Сейчас я вызову Марковцева, и мы вместе обсудим план операции, но без упоминаний деталей, о которых Марковцев не должен знать ни-че-го. Контролируйте себя.
Вошедший Сергей присел за стол, отметив на нем обилие бумаг и фотографий. Причем карточки были склеены между собой, а их качество и ракурс говорили об аэрофотосъемке.
– Обратил внимание, да? – Эйдинов перехватил взгляд агента. – За снимки мы заплатили четыре тысячи долларов.
«Это больше, чем сто баксов», – усмехнулся Марк, невольно глянув на решетку, за которой прятался чувствительный микрофон, и Катя Скворцова предстала в его мыслях, как Кэт из «Семнадцати мгновений весны»: в эбонитовых наушниках.
– Это план учебного центра Давлатова, – полковник разложил на столе топографическую карту, где красным карандашом были обозначены в основном прямоугольники. – Его набросал генерал Зубахин. А этот, – сверху Эйдинов положил точно такую же карту, но с синими пометками, – начертал Андрей Столяров. Должен похвалить вас обоих, – полковник поочередно оглядел Петрова и Марковцева, будто погладил их своим взглядом по головке. – Если честно, я бы не догадался спросить Столярова о его совместных с шефом командировках в Азербайджан. А Зубахин умолчал об этом факте.
– Со слов Столярова, был он в школе всего-то два раза, но тоже в качестве инструктора, – сказал Петров. – Андрей устроил боевикам мастер-класс по прыжкам со сверхмалой высоты.
– А ты, Толя, прыгал когда-нибудь с парашютом? – спросил Марк.
– Нет.
– Тогда с парашютом прыгну я.
Петров на время задумался.
– Это анекдот?
Марк пожал плечами:
– Это притча о двух пассажирах падающего самолета, у которых был один парашют на двоих.
– Не будем отвлекаться, – Эйдинов легонько шлепнул мягкой ладошкой по столу. – Да, факт мастер-класса Столярова подтвердил позже и генерал. Как бы то ни было, мы смогли проверить показания Зубахина относительно расположения объектов на территории базы. Сергей, к тебе вопрос как к специалисту: может ли диверсионная группа уничтожить базу террористов?
– А для чего, по-вашему, предназначены диверсионные отряды?
– Меня не интересуют общие ответы, а ты отвечаешь вопросом на вопрос. Я имею в виду конкретную базу, чей состав меняется, быть может, качественно, но не количественно. Это триста боевиков, треть или половина из которых прошли интенсивный курс диверсионной подготовки. Прошу не забывать и идеологическую сторону вопроса: все они ярые приверженцы ваххабизма. Фанатизм их нам хорошо известен. – Полковник жестом дал понять, что Марковцев может закурить в кабинете.
