— Сейчас все разойдутся, и мы с тобой пойдем ужинать.
— А Джон? Вы ведь и его покормите?
— Джон будет ночевать в гостинице «Принц Уэльский». Кормят там не ахти, но кровати у них новые, можно хорошо выспаться. Идем. Значит, ты выиграла все призы? Ну и ну! Твоему отцу есть чем гордиться. Не говоря уже об этом старом ворчуне… Беннете.
Усевшись в личной гостиной хозяйки, Пенни принялась ее расспрашивать:
— Почему Джон остановился в «Принце Уэльском»? Ему комнаты у вас не хватило?
— Даже если моя гостиница будет забита постояльцами под завязку, для Джона у меня всегда отыщется местечко. Просто неприлично, чтобы девушка и день, и ночь проводила в обществе молодого человека. Теперь ты взрослая. Здесь фермеров с женами понаехало со всей страны… нужно соблюдать приличия. Джон совершенно прав. Сейчас уже все знают, что с выставки ты ехала только с ним, а часам к девяти всем будет известно, что он ужинал и ночевал в «Принце Уэльском», а ты — здесь. После этого все спокойно отправятся спать.
Пенни с изумлением смотрела на миссис Браун.
— Да я всю жизнь ездила с Джоном. — Внезапно ей стало грустно: — Помните? Он часто говорил: «Пенни сядет на переднее сиденье рядом со мной».
— Тогда ты была маленькой, а теперь выросла. К тому же никто не знает, когда вернется мистер Бартлетт. Уж тебе-то известно, какие здесь дороги. Будь умницей, пей чай. Сейчас Джон вернется и выпьет с нами чашечку.
Пенни молча пила чай, раздумывая, радоваться ей теперь или огорчаться. Жаль, что не удастся поужинать с Джоном. С другой стороны, ее радовало то, что теперь Джон смотрит на нее как на взрослую и заботится о соблюдении приличий.
Спустившись утром к завтраку, Пенни застала за столом отца и от него узнала, что Джон уже уехал.
— У Хитченсов сломалась машина в пятидесяти километрах от города, — пояснил мистер Бартлетт. — Джон отправился за ними.
— А они все поместятся к нему в машину?
— Ему нужно захватить только мисс Диттон, — медленно ответил мистер Бартлетт. — Калтропы подобрали большинство пассажиров.
После завтрака Пенни зашла попрощаться с хозяйкой гостиницы и спросила, кто позвонил, чтобы сообщить о поломке машины Хитченсов.
— Ваша экономка, кажется. Некая мисс Диттон, — сообщила миссис Браун, отыскав запись в журнале.
— Наверно, моего отца не было рядом, — слабым голосом проговорила Пенни.
— Да она его и не спрашивала. Попросила позвать Джона Дина. Похоже, думала, что он тоже здесь. Я ей все и объяснила. А Джон прислал записочку, чтобы мистер Бартлетт знал, куда он подевался…
Пенни уселась в машину рядом с отцом, и они поехали.
— Мне нужно заехать в Стэнтон, — заметил мистер Бартлетт. — Это задержит нас примерно на час. Джон нас обгонит, а значит, к нашему приезду мисс Диттон уже разожжет камины и приготовит что-нибудь вкусное… надеюсь.
За всю дорогу больше они ни разу не вспомнили, ни о мисс Диттон, ни о Джоне. Но дома их действительно ждали тепло и вкусный обед.
Этим вечером Пенни рано отправилась спать и так же рано поднялась утром. Она хотела попасть в Виджи к тому времени, когда прибудет фургон с лошадьми, и вернуться домой с Винтер.
У нее поднялось настроение при мысли о том, что она будет ездить на Винтер по родным пастбищам в любое время, когда захочет.
— Я ненадолго, — заверила она мисс Диттон. — Заберу Винтер и вернусь помогать вам с уборкой.
Мисс Диттон оставалась такой же бледной и была молчаливее обычного. Что-то с ней было не так. Пенни решила, что экономка все еще злится из-за того, что ее сплавили Хитченсам. Зря она так, подумала Пенни. Миссис Хитченс такая славная женщина, да и с Бобом весело. Сама Пенни с радостью поехала бы с этой семьей.
Перед уходом мистер Бартлетт заглянул в столовую.
— Мисс Диттон, сегодня я приду на ленч пораньше. К двенадцати. Надеюсь, это не нарушит ваши планы.
— Ничто не сможет нарушить мои планы. Ленч будет ждать вас, когда бы вы ни пришли.
— Вот и хорошо, — кивнул мистер Бартлетт. — Мне нужно поговорить с вами.
Пенни отправилась в Виджи, гадая, о чем отец хочет поговорить с мисс Диттон и почему он по-прежнему сохраняет вид твердой решимости.
В Бинду Пенни вернулась около пяти вечера верхом на Винтер, ведя другую кобылу на поводу.
Поставив лошадей в конюшню, девушка направилась в дом, по дороге полюбовавшись урожаем томатов и пышными листьями капусты. Теперь это был уже не ее огород, но росло здесь все просто замечательно.
Пенни вошла через боковую дверь. В доме стояла непривычная тишина.
На кухне Пенни поставила чайник на огонь и заглянула в столовую… маленькую гостиную… в гостиную. Мисс Диттон нигде не было видно. Пенни решила, что она, скорее всего, отдыхает у себя. В коридоре она заметила отцовские резиновые сапоги и непромокаемый плащ, косо висящий на вешалке. Она заглянула в кабинет, в общем-то не рассчитывая увидеть его здесь.
Мистер Бартлетт сидел в старом кожаном кресле, понурившись. На звук открываемой двери он поднял голову и уставился на дочь.
— Папа? Что с тобой? Ты заболел?
Не отвечая, он продолжал пристально смотреть на нее, словно перед ним стоял не просто чужой человек, а враг.
— Папа! — Пенни подошла к нему и села на подлокотник кресла. — Что случилось? — В ее голосе зазвучала паника.
Он взял себя в руки и прокашлялся.
— Мисс Диттон собирает вещи, — проговорил он. — Я вызвал ей машину.
Пенни молчала. Что-то явно произошло. Вряд ли ее отец сидит здесь с таким потерянным видом из-за того, что уезжает мисс Диттон!
— Разве сегодня должен быть поезд? — медленно спросила она.
— По-моему, мисс Диттон отправляется к твоему приятелю Джону. Я так понял из ее разговора по телефону. Я у нее ничего не спрашивал, просто заказал для нее машину из Грин-Вэлли.
У Пенни земля ушла из-под ног.
— Почему мисс Диттон уезжает к Джону? Она что, уволилась? Он пригласил ее к себе?
— Нет. Это я ее уволил. Она позвонила ему и попросила приютить. Он согласился.
— Папа, расскажи мне, что произошло.
— Почему ты мне не сказала, что мисс Диттон влезла в ящики комода с личными вещами твоей матери? Ты не могла не знать об этом. Почему я ничего не знал?
— Мне не хотелось причинять тебе боль. Я не могла помешать ей действовать, пока нас не было дома. Она была такой хозяйственной и энергичной. Все выглядело так, будто она не понимает, что нельзя трогать личные вещи других людей. Пожаловаться тебе я не могла. Это выглядело бы так, будто я просто вредничаю.
Мистер Бартлетт молчал.
