Сегодня вечером состоится презентация новой книги Дейва Эггерза «Еще одно невыполнимое задание для неуверенного в себе гения». Дейв Эггерз, один из самых раскрученных авторов Нью-Йорка, будет давать автографы всем желающим. Журналист Энтони Лупинус попотчует нас свежайшими (всего лишь годичной давности) подробностями процесса над Мартой Стюарт.
Владелица бутика сумок на Пятой авеню в последнее время привлекает к себе слишком много внимания. Интересно, зачем она так суетится? Вот хотя бы в субботу — за один только вечер эта леди была замечена в более чем дружеских объятиях четверых мужчин. Поговаривают, что она находилась под кайфом. Я не особенно верю — за что купила, за то и продаю. А вот сумки на Пятой авеню никто почему-то покупать не торопится.
Конечно же, мне не простят, если я не упомяну о том, что пара Шелби/Гарри (Шарри) распалась. Шелби уже была замечена под руку с самыми завидными женихами нашего славного города — Дереком, Джонсоном и Рокко. Гарри, когда его видели в последний раз, лил слезы над кружкой пива.
Натаниэль звонит во вторник и приглашает меня прогуляться. В первый момент Бесстрашная Ви (забывшая, что Натаниэль еще не видел ее с жирной задницей) радостно соглашается. С Натаниэлем я забываю о многих неприятностях. Поэтому отменяю встречу с Рольфом в баре — напьюсь в другой раз.
Натаниэль заходит за мной домой. Он мрачнее тучи, и не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить причину его праведного гнева. Я долго выбираю сумочку, вожусь с ключами — все в надежде отсрочить сцену.
— Я тут почитал «Пост», — начинает Натаниэль, не желая дать мне ни минуты, чтобы собраться с мыслями.
Он читал «Пост»! Только этого не хватало! Я кладу ключи на полку.
— Неужели ты веришь этой желтой газетенке?
— Там твои фотографии. С тобой, кажется, только ленивый не целовался!
Так он из-за поцелуев! Вот чудак! Если у вас нет души, о целомудрии вы волнуетесь меньше всего. Сяду-ка я лучше, а то неизвестно, до чего мы так договоримся.
— Это все случайные знакомые.
Но Натаниэль уже не владеет собой. Он мечется по комнате, как тигр по клетке. Мои оправдания для него — пустой звук.
— Случайные, Ви! В том-то и дело. У тебя в жизни все случайное.
Я открываю рот, но Натаниэль бросает на меня такой взгляд, что заготовленная шутка тут же вылетает из головы.
— Не всё, — говорю я, и это почти правда.
Вряд ли Натаниэлю хотелось услышать именно эти слова, иначе почему он идет к двери?
— С тобой я просто теряю время.
Я, однако, гораздо проворнее.
— Нет, не говори так, Натаниэль. Пожалуйста. — Я крою виноватую улыбку. — Это мелочи жизни!
Натаниэль смотрит на меня сверху вниз. Он явно пытается что-то разглядеть за великолепным фасадом, но я сопротивляюсь изо всех сил. На самом деле я просто боюсь — он может увидеть, что за этим самым фасадом ничего нет. Наконец Натаниэль сменяет гнев на милость. Отомри! Я снова беру ключи.
На улице Натаниэль подводит меня к огромному мотоциклу. У некоторых женщин мотоциклы ассоциируются с сексом; у меня они ассоциируются с ловушками, которые на каждом шагу расставляет смерть. После бурной сцены (последнее слово за Натаниэлем) я соглашаюсь ехать, но сердце у меня уже заранее в пятках.
— Я думал, ты любишь риск.
Натаниэль застегивает шлем у меня под подбородком.
— Знаешь, риск риску рознь, — возражаю я, и тут до меня доходит, что я должна взгромоздиться на этого монстра.
Натаниэль бегло оглядывает мою юбку из легкого шелка и хмурится.
— Переоденься, если хочешь.
Я уже собираюсь метнуться наверх и напялить штаны, но вспоминаю, что я пока еще Ви Жирная Задница, а в юбке это незаметно. Придется пустить по ветру осторожность (а вместе с ней и викторианскую скромность). Я усаживаюсь на мотоцикл.
Через несколько минут мы летим через туннель Холланд. Мои коленки обхватили лучшую задницу в армии Соединенных Штатов. Так создается некая иллюзия защищенности. Я вцепилась в Натаниэля как клещ по двум причинам. Первая — моя уже упоминавшаяся некрофобия, а вторая — мурашки, которые вызывает соприкосновение с его вездесущими мускулами.
Ощущение от поездки странное: в туннеле стоит указатель «На Нью-Джерси», а вы знаете, что для меня лучше смерть; и в то же время восхитительный ужас, граничащий с невыносимым восторгом. В голове одна-единственная мысль: «Господи, только не сейчааааас!!!»
В какой-то момент (картинка заслуживает внимания: юбка развевается на ветру, руки ухватились за Натаниэля как за соломинку, целый табун лошадиных сил ревет между ног) я почти не сомневаюсь, что Натаниэль не теряет со мной времени.
Почти.
В Штате садов[24]гнусно: сплошные грузовики, кучи мусора, строительные леса, разбитые машины. Что и требовалось доказать. Слава богу, мы уже приехали в Белмар. Я наскоро стряпаю заклинание, чтобы поправить прическу после шлема, и с грацией гонщика-профессионала соскакиваю на землю.
Местные жители, пользуясь тем, что пока не сезон и отдыхающие не понаехали, оккупировали пляж и отчаянно мажутся кремами для загара. По морю бегут барашки, на горизонте торчит несколько рыбацких лодок и монструозный танкер. Во время поездки «с ветерком» Натаниэль, кажется, несколько поостыл — он берет меня за руку, и мы начинаем фланировать по пляжу. Между выходом № 137 и указателем «На Эшбери-парк» я получаю помилование (хотя вряд ли его заслуживаю).
— Ты приезжала сюда, когда училась в школе?
— С моей мамулей приедешь, как же! Мы таскались только в Саутгемптон — якобы не могли себе позволить съездить куда-то еще.
— Жалко. А мои родители каждый год снимали здесь дом.
Перед глазами возникает юный, куда более жизнерадостный Натаниэль — голый по пояс, в шортах, вразвалку разгуливающий по пляжу и изо всех сил косящий под Траволту.
— Натаниэль, ты, наверное, косил под Траволту? — ехидничаю я.
Натаниэль пожимает плечами, что можно истолковать как: «Да, но мне неприятно это признавать».
При мысли, что на заре туманной юности наши с Натаниэлем пути могли пересечься и жизнь моя сложилась бы совершенно иначе, меня начинает потряхивать.
— Я люблю быть у воды, — произносит Натаниэль, и голос у него теперь совсем спокойный.
— А зашлют тебя небось в пустыню.
— Именно. Потому-то я и привез тебя сюда.
Значит, у Натаниэля что-то вроде прощания с океаном. Странно: мы оба не ждем от будущего ничего хорошего, но сегодня у нас маленькая передышка.
Натаниэль покупает мне хот-дог, мы едим, сидя на песке, а чайки орут, хлопают крыльями и буквально смотрят нам в рот в надежде, что мы уроним крошку-другую. Натаниэль кормит настырных тварей. Я, зная, что от этого они станут только еще настырнее, крошек не оставляю. До чего же мы все-таки разные.
