Как сквозь сон Лиз слышала голос Герхарда Мейера:
– Дженайна, прежде чем мы отвезем Бет домой, я думаю, нам следует немножко прояснить обстановку для наших добрых друзей, собравшихся здесь. Они должны это знать. – И, взяв Дженайну за руку, он продолжил: – Мы с Дженайной встретились в Кано еще до войны. Я там изучал тропическую медицину. Когда началась война, я вернулся в Германию. Но оказалось так, что моя бабушка не принадлежала к арийской расе.
Надеюсь, вы меня понимаете? И вместо того чтобы служить военным врачом в армии, я провел войну в концентрационном лагере. Когда я вернулся в Кано, Дженайна, должно быть, уже была замужем и в течение нескольких лет жила в Тэменрессете, хотя тогда я этого не знал.
Достаточно сказать, что я не мог найти ее следов и переходил из одной больницы Северной Африки в другую, пока в конце концов не оказался в Алжире. Когда я приехал сюда для оказания помощи местной больнице, я в разговоре с доктором Йейтом случайно упомянул Дженайну и…
– Послушайте, поскольку это я сотворил все остальное, может, и все остальное лучше рассказать тоже мне? – вставил свое слово Йейт. – Я рассказал ему, что Дженайна живет и работает в Тасгале и что Стивен Карлайен умер. Но как только встал вопрос о возобновлении знакомства с последней, тут Мейер проявил изрядную робость. После этого мне пришлось предпринять собственный демарш. Я пригласил Дженайну отобедать со мной и сообщил ей новость о Мейере, а затем представил нашего друга. После этого я отдал им на весь вечер свой автомобиль и оставил их в обществе друг друга. В десять часов вечера того же дня я уже был дома. – Сказав это, он бросил косой взгляд на Лиз. – Это было как нельзя кстати. Следующую ночь я совсем не сомкнул глаз!
– И после этого по моей вине возникла вся эта атмосфера секретности, – вставила свое слово Дженайна. – Я чувствовала, что мне нужно лишь раз снова увидеться с Герхардом, в присутствии Роджера конечно, прежде чем я сказала бы Бет, что Герхард и я пришли к решению сочетаться браком. Мне было ясно, что говорить с ней на эту тему будет делом очень трудным, и я нуждалась в его помощи. Но Бет была настроена настолько воинственно по отношению ко мне, что мне никак не удавалось это сделать. – Она повернулась и снова обратилась к Бет: – Ах, chérie, я была не права, признаю это. Но ведь со временем ты простишь меня, правда?
– Простить тебя? Может быть, но спустя много лет и находясь от тебя на большом расстоянии! – Губы у Бет задрожали. – Ты же не станешь воображать, что после всего этого я останусь здесь с тобой, чтобы каждый в Тасгале смеялся надо мной? У папочки были родственники в Англии. Я… я поеду к ним. Ведь ты, по крайней мере, могла бы рассказать про Роджера и Лиз Шепард. Я знаю, что она сохнет по нему, но он!.. Господи, он же ни разу не приглашал ее на обед или в клуб на танцы…
– Бет, дорогая, – Дженайна протянула девушке руку, – как ты смотришь на то, что сейчас мы все пойдем домой.
Но в это время сделал шаг вперед Эндрю.
– Если Бет хочет домой, я отвезу ее, – сказал он.
– Я не поеду домой! – огрызнулась Бет, сильнее вжимаясь в свой стул.
– Не хочешь? Ну и не надо! – Однако, сказав это, Эндрю взял ее за руку и потянул, заставив девушку встать. – А ты знаешь, – при этих словах Эндрю кивнул, – могу ли я надеяться, что ты пожалеешь меня?
– Это как еще? – Теперь Бет говорила тоном обиженного ребенка, который никак не хотел расставаться со своей обидой.
– А вот так. Похоже, что на сегодняшний вечер мне выпала роль третьего лишнего. Я просто выпадаю из этого группового портрета. Не окажешь ли ты мне честь провести со мной вечер?
– Вы хотите меня увести только с одной целью – чтобы получить возможность читать мне проповеди.
От удивления брови у Эндрю взметнулись вверх.
– Это за обедом-то? Не будет ли такое занятие губительным для пищеварения? Кстати, с нефтяных приисков приехала в отпуск новая группа молодых людей, и, как я слышал, клуб устраивает для них танцевальный вечер.
– Хорошо, я пойду, – сказала Бет и, не глядя ни на кого, выбежала из комнаты.
Вздрогнув всем телом, Дженайна сделала глубокий вдох, однако Герхард Мейер быстро и уверенно провел ладонью по ее руке, и она успокоилась. Вслед за Бет к выходу пошел и Эндрю, а Лиз побежала за ним и догнала его только в вестибюле, когда Бет выходила на улицу через центральный подъезд гостиницы.
– Папа, – прошептала Лиз, – ты это очень хорошо придумал!
– Как мне представляется, стоит попробовать и посмотреть, что продуманно составленный обед и капелька безвредной лести смогут сделать с ее достаточно искаженным представлением о ценностях этого мира. Однако передай Дженайне, что я к полуночи доставлю Бет домой, ладно? Когда вечеринка здесь окончится, ты намереваешься направиться к ней вместе с Крисом и со всеми остальными?
– Да-а-а, я полагаю, что да… – Лиз колебалась.
– Хотел бы я знать, что это ты полагаешь? – рассмеялся Эндрю. – Или у тебя в голове совершенно иные планы? Послушай-ка, юная дева, разве ты не должна мне кое-что объяснить?
– Ты имеешь в виду Роджера? Что он что-то сказал Дженайне… Но он никогда и ничего подобного не говорил мне, ты должен поверить этому. Да, он поцеловал меня ночью на том празднике ахал. Но это ровным счетом ничего не значило, вы оба мне так сказали. И я была решительно настроена не допустить, чтобы поцелуй что-либо значил для меня, тем более что я, кажется, даже не больно-то нравилась Роджеру.
– Что же, прикажешь мне превратиться в заботливого родителя и начать выяснение серьезности его намерений?
– Папа, да ты смеешься надо мной! Неужели же ты не видишь, что я… что я сама люблю его настолько сильно, что мне совсем не до смеха?
Эндрю вздернул ее подбородок:
– Я смеюсь только вместе с тобой и только тогда, детка, когда ты счастлива. Но расскажи ты мне обо всем этом чуть раньше, возможно, я бы смог помочь тебе разобраться с твоими проблемами. И ведь это мне ты обязана еще и этим: когда вы застряли в песках, он ведь не воспользовался ситуацией и не стал домогаться твоей любви, верно?
– Нет! Но мы говорили о многом, и я чувствовала, что мы стали более близкими друзьями, чем когда-либо ранее. Я была очень счастлива.
– Да. Мне тоже показалось, что ты выглядела довольно exaltée[10], когда мы ехали назад.
– Но не более двух часов после моего возвращения домой. Все кончилось после того, как Бет вывалила на меня все свои подозрения по поводу Дженайны.
Лиз резко повернулась и почувствовала, как пламенеют ее щеки. Позади нее стоял Роджер. Ей было слышно, как глубоко вздохнул Эндрю:
– Как я уже говорил, в этом акте пьесы я не занят. – И с этими словами он поспешил за Бет, а Роджер остался с Лиз, он стоял очень близко от нее, и его рука искала ее руку.
