Питбуль кричит с пеной у рта:
— Вот именно, что ты сделала не все, что могла! Ты ограничилась лишь глупыми звонками. Во всяком случае, так он сказал мне.
— Ты! Ты! Да как ты мог! — кричу я. — Вы перезванивались, когда я пыталась его разыскать, и ты даже не сказал мне об этом! — Я встаю. — И это ты называешь дружбой! Я спасаю его от свадьбы с каким-то прохвостом, переодевшимся в женщину, а он у меня за спиной…
Псих-дом, да и только. Геро, как всегда в таких случаях, повторяет: «Господи! Господи!» Он придерживает руками бокалы, которые стоят на столе. Боится, что Питбуль может запустить ими в меня.
Звонят в дверь. Кого там еще принесла нелегкая? Маузи и Арабраб в испуге прижимаются друг к другу. Наверно, они опасаются толпы оголтелых журналистов, которые могут сюда ворваться. У меня раскалывается голова. Друзья теперь не друзья. Весь мир меня предал.
Потом я вижу Мариуса и сразу же понимаю, что он в последнее время плохо спал. Он произносит только одну фразу: «Я люблю тебя!» Потом мы обнимаемся, и я начинаю плакать.
Два часа спустя. Как в старые добрые времена, мы выпиваем за очень небольшое время очень большое количество вина, так что считаю излишним говорить, сколько всего было бутылок. По той простой причине, чтобы нас не грузили ненужными расспросами, например, когда вы снова устроите что-нибудь подобное и можно ли присоединиться к вашей компании.
Я прощаю Питбуля, который со слезами на глазах клянется и божится, что он «из лучших побуждений».
Где-то около полуночи Мариус просит минуточку внимания, и все сразу замолкают.
— После того как все прояснилось, а это было ужасное недоразумение, — растроганно говорит Мариус, — я хотел бы в присутствии всех вас, моих друзей, самых хороших людей, которых я только знаю… — (у него заплетается язык, все из-за алкоголя, из-за чего же еще) — .хотел бы сделать предложение этой женщине. — Он хочет показать на меня, но случайно показывает на лик Богоматери, вышитый мамой Геро, которая любила повторять, что счастлив тот мужчина, у которого жена хорошо готовит.
Все молчат. У меня комок подступает к горлу.
Мариус падает на колени:
— Каро, ты выйдешь за меня? Ты хочешь прожить всю жизнь вместе со мной, быть матерью моих детей?
Я потрясена до глубины души. Маузи, Араб-раб, Геро и Том берутся за руки и плачут, растроганные не меньше нашего.
Мне только что сделали предложение. МНЕ сделали предложение! Что это значит? Что я теперь должна гладить его рубашки? Что я теперь буду выглядеть грустнее, чем обычно, потому что есть и обратная сторона медали? Что мне придется всегда говорить смой муж»? Что моя фамилия будет уже не Шатц, а Вальденхаген? Что люди, как только увидят мое обручальное кольцо, будут смотреть на меня с сочувствием? И самое важное, с кого будут удерживать меньше налогов, с меня или с Мариуса? Чаще ли изменяют замужней женщине или той, которая живет гражданским браком? Получим ли мы какие-то надбавки к зарплате от государства? Как будет распределяться имущество при разводе? Не придется ли мне тогда, чего доброго, еще и приплачивать ему? Превращусь ли я за годы брака в угрюмую бабулю? Появятся ли у меня морщинки вокруг рта? Что вообще хорошего в супружеской жизни? Разве не становятся все замужние женщины страшными домоседками? О господи! Я не хочу замуж!
— Конечно, я хочу! — кричу я Мариусу.
— О, Каро, — отвечает Мариус, окрыленный моим согласием. — Я всегда буду любить тебя!
Я ничего не говорю, потому что с некоторых пор что-то в нем меня ужасно раздражает. Но там видно будет. Кроме того, в случае необходимости можно отложить свадьбу или совсем ее отменить.
Мариусу приходит эсэмэска. Он читает сообщение, по его взгляду не определишь, получил он хорошие вести или плохие. Потом он встает, бледный как полотно. О господи, может, какая-нибудь его пациентка пыталась покончить с собой, потому что мальчик по вызову, которого она пригласила к себе, утром очень матерился, что ему пришлось развлекать шестидесятилетнюю старуху.
Мы все в ужасе смотрим на Мариуса.
Он протягивает мне телефон.
— Это твой, — сообщает он и после не говорит уже ничего.
У него такая же модель, как и у меня, и на эсэмэски у нас стоят одинаковые мелодии. Я читаю, с трудом разбирая слова (алкоголь сделал свое дело): «Поедем со мной в Фуэрт-Авентуру. Парусный спорт вкл. Номер одноместный или двухместный??? В общем, жду ответа!!! Твой Роланд».
Я даю самый идиотский ответ из всех возможных в такой ситуации, а именно:
— Я сейчас все объясню. Это не то, о чем ты подумал.
Мариус вдруг протрезвел. Он уходит. Но прежде он чем-то размахивает перед моим носом. Красивым кольцом с изумрудом. Я люблю изумруды. И Мариус это знает.
Потом за ним захлопывается дверь.
Питбуль говорит:
— Вот черт!
Да, лучше и не скажешь.
Мы всю ночь совещаемся, как лучше поступить в такой ситуации, но все без толку. Том говорит, что мы должны позвонить Роланду Дункелю и попросить его объяснить Мариусу, что это просто недоразумение. Но я-то знаю господина Дункеля: если все ему рассказать, то, боюсь, он будет использовать это знание против меня. Чего доброго, он еще позвонит Мариусу и скажет. «По правде говоря, Каро — просто ураган в постели, а как она стонет. С ней я чувствую себя прямо на небесах. И еще: она так вдруг подлетает ко мне сзади!» Тогда где-нибудь через час разъяренный Мариус уже убьет меня. Хотя нет, он растянет себе это удовольствие на несколько дней. Сначала привяжет меня к стулу и прочитает горы книг о серийных убийцах, чьи жертвы умирали долго и мучительно.
Мы все в растерянности. Я больше так не могу. Неужели по новой придется объяснять Мариусу, что эта история — одно большое недоразумение? Он ведет себя как ребенок. И что он обижается по всяким пустякам? Может, стоит его как-нибудь проучить и действительно дать повод к ревности?
— Так я поеду с этим Дункелем в Испанию?
Я осознаю, что говорю ерунду, но решение принято. Уж не знаю, хорошо это или плохо, но все опьянели настолько, что даже не пытаются отговаривать меня. Я ищу номер Роланда Дункеля.
— Это Каролин, — говорю я, когда он берет трубку. — Когда вылет?
16
Я лежу на умопомрачительном пляже общества Робинзонов «Яндиа Плая». Здесь замечательно! Туры «все включено — это просто сказка. Сразу чувствуешь себя миллионером, потому что, если и заспался до полудня, так ничего страшного, все равно без завтрака не останешься, в баре тебя обслужат в любое время дня и ночи. А какая здесь еда! Просто объедение: чего ни пожелаешь, все принесут. Но самое приятное — это, конечно, сам процесс приема пищи. По своему вкусу можно подобрать и спортивные развлечения. Если хочешь, можешь целый день заниматься аэробикой, играть в теннис или в волейбол. Опять же если хочешь. К счастью, я не умею играть ни в волейбол, ни в теннис. Но вот от души наесться — это я могу. Роланд Дункель тоже в восторге от отдыха. Ведь здесь есть все условия для занятий парусным спортом. Я как-то не учла этого момента, когда согласилась лететь с ним на море.
