— Почему вы так думаете, Максим Игоревич?
— У него зазубрина возле рукоятки, я точил, но рука дрогнула и… А как он оказался у вас?
— А резиновые сапоги вы имеете? — бесстрастно спрашивал следователь.
— Конечно, в кухне стоят.
— Зачем они вам, директору школы?
— Глупый вопрос. После дождя на нашем черноземе работать в огороде в туфлях или кроссовках разве можно?
— Понятно. Можете показать их?
— Конечно, они в кухне… кстати, где лежал и нож. Что все это значит?
— Покажите нам ваши сапоги, Максим Игоревич.
— Да пожалуйста.
Романов отпер дверь кухни, включил свет, взял пару резиновых сапог, протянул их следователю.
Засядько скрипнул зубами. И без точной экспертизы понятно было, что следы этих сапог будут идентичны следам на грязном асфальте во дворе Лугового. Ткачук довольно усмехнулся, а Проханцев бесстрастно сказал:
— Извините, Максим Игоревич, но я вынужден буду задержать вас в качестве подозреваемого в деле об убийстве Павла Ивановича Лугового.
— Его убили? — удивился Романов.
— К сожалению. Вашим ножом, это уже точно известно. И следы на месте преступления — ваших сапог. За достоверность не ручаюсь, все решит экспертиза. Но улики более чем красноречивые.
— Вот так, да? — сказал Романов, качая головой. — Ну ладно, с детьми-то попрощаться дозволите?
Но они уже проснулись и выскочили на крыльцо дома.
— Папа, папа! — кричали Антон и Настя.
— Тише ребята, успокойтесь. Тут случилось какое-то недоразумение, — сказал Романов. — Меня обвиняют в том, что я не сделал и не мог сделать ни при каких обстоятельствах. Но улики свидетельствуют против меня… Антон, ты остаешься за старшего, Настя, помогай Антошке. Ребята, я люблю вас, надеюсь, мы скоро будем вместе.
Даже Ткачук опустил глаза. Ну да, хотел наказать строптивого директора школы, но не так же! Дети останутся без присмотра… Да и какой он убийца, Романов? Прав начальник, чушь все это. А что поделаешь?
— Извините, Максим Игоревич, я чувствую себя полным дерьмом, но такая у меня работа, — сказал следователь.
— Я понимаю, — ответил Романов.
— Пойдемте, Максим Игоревич. Наручники не нужны! Мы разберемся в этом деле, не сомневайтесь. Но я обязан…
Романов согласно кивнул, шагая к калитке. Засядько с яростью посмотрел на подопечного, Ткачук демонстративно смотрел в сторону, жалея о том, что сказал следователю. Даже его сын-троечник никогда и слова плохого не сказал о директоре школы. Многих учителей не любил, а вот директора почему-то уважал. Да кто ж его в станице не уважал? Завтра жена спросит: «Что ж ты наделал, придурок? Как мог подумать такое?» А начальник измотает ночными вызовами… Да что ж он мог поделать, если улики налицо?
Странные улики… Романов сразу признал свой нож, показал сапоги… А ведь мог бы, и должен был, если бы убил Лугового, отказаться от ножа, а сапоги выбросить подальше…
Засядько сел в «Москвич», принадлежащий местному ОВД, даже не предложив места рядом своему заместителю.
— Стас, подежурь тут, пока я не пришлю Александру Ильиничну, — приказал он Ткачуку. — Детей нельзя оставлять без присмотра.
Тот хотел возразить, с детьми и Маслова можно оставить, не его это дело быть постовым, но промолчал. Догадывался, что это лишь начало.
— К Александре Ильиничне Романовой, — сказал водителю Засядько. — Пусть бабуля о внуках позаботится.
— Петр Андреевич, говно это все, — сказал водитель. — Романов не мог убить Лугового, как вы не понимаете? Уж чего-чего, а такого и представить нельзя.
— Я-то понимаю, но дело ведет районная прокуратура. Поехали к Романовой. Кстати, привезем ее в дом сына. Это все, что мы можем сделать для него.
— Детки, пейте чай и — в школу пора, — сказала Александра Ильинична. — Давайте-давайте, я жду. Вместе пойдем. Я сегодня поеду в райцентр, надеюсь, встречусь с вашим отцом. Но вы должны учиться даже лучше, чем прежде. Чтобы не позорить его имени, понятно?
— Что будем делать, Антон? — шепотом спросила Настя, когда бабушка вышла из кухни. — Как помочь папе?
— Я видел в сахарнице листок с адресом электронной почты тети Саманты, — так же шепотом ответил Антон. — Она же работает на тетю Валю, а та — адвокат.
— Ну и что?
— Я отправлю ей сообщение, они приедут к нам и помогут папе.
— А если не захотят?
— Тогда не знаю…
— Все равно нужно попробовать. Но только сделать все это побыстрее.
— Конечно. Я пойду с тобой в школу, но потом вернусь домой. Главное — отправить сообщение тете Саманте.
— Ты потом скажешь мне, как все получилось?
— Спрашиваешь!
— Только сделай все побыстрее. У тебя время на карточке еще осталось?
— Немного есть.
— Детки… — послышался со двора голос Александры Ильиничны. — Нам пора уже идти.
Антон вместе с бабушкой и Настей вошел во двор школы, а когда бабуля пошла в учительскую, а сестра в класс, помчался обратно, домой. В комнате отца включил компьютер, в электронной почте написал адрес, немного подумал и застучал пальцами по клавиатуре.
Тетя Саманта, папу арестовали, думают, что он убил Лугового. А он не убивал. Все это подстроено. Помогите, пожалуйста. А может, и тетя Валя поможет, она же адвокат. Мы вас очень любим, правда. Антон Романов.
Он задумался, глядя на монитор. Она уже в Москве, там у нее серьезная работа, с чего это должна приезжать, помогать им? Тем более что Саманта хотела их покатать, приехала, а мать взяла и выгнала ее. Наверное, обиделась… Но больше ничего же нельзя сделать. Он уверенно нажал кнопку, перегоняя сообщение московской тете. Верилось, что она поможет его отцу.
Хотелось, чтобы помогла.
А потом побежал к школе. Успеет на второй урок. Он должен учиться хорошо, как требовал папа. И он не опозорит своего отца. Никогда!
Глава 21
Валентина кормила Светлану на кухне, когда позвонила Саманта, встревоженным голосом сказала, что у нее есть срочное и очень серьезное сообщение по электронной почте из Левобережной, им нужно встретиться немедленно.
— Конечно, приезжай ко мне, Саманта, — сказала Валентина. — Я бы сама приехала, но Светланку не с кем оставить.
— Я еду, Валя. Через полчаса буду у тебя.
Валентина встревожилась. Если сообщение по электронной почте — от Макса. У него есть компьютер. Но что там могло случиться? Если он пригласил Саманту в гости — могла бы сказать это более радостным голосом, если решил, что они не пара, могла бы вообще не говорить ей ничего, это личное дело Саманты. А она — срочно встретиться…
