Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
— Это я, Юлия, твой отец, и прошу тебя отворить мне.
За дверью послышались легкие шаги и дрожащий голос Юлии.
— Прости меня, отец, — сказала она, — но я слишком больна, чтобы иметь силы говорить сегодня с тобой.
— Но я хочу видеть тебя, Юлия, и узнать, по праву отца, причины твоего странного поведения.
— Сжалься надо мной, отец, — попросила несчастная.
— Отвори, — потребовал банкир, — или я велю выломать дверь.
Банкир поступал с настойчивостью человека, понимающего, что одно только непоколебимое мужество может отвратить от него неминуемую гибель.
Дверь отворилась, и Гудвин вошел в комнату дочери. Он содрогнулся, увидев ее; это лицо, красотой которого он всегда любовался, выражало глубокое отчаяние: черные волосы Юлии были в беспорядке, и губы дрожали, когда глаза ее отвернулись с выражением невольного ужаса от отца, прежде так много ею любимого.
— Юлия! — воскликнул банкир. — Ты должна объяснить причину твоего упорного отказа впустить меня.
— Я больна, — отвечала она.
— Так я пошлю за доктором.
— Доктор не поможет: я больна душой, а не телом.
— Ты сходишь с ума, я это заметил еще нынче утром. Что с тобой случилось?
Она не отвечала и только пристально смотрела на отца глазами, полными неизмеримой скорби.
— Отец, — сказала она, — мне снился страшный сон, который я забуду только в могиле, рассказать ли тебе его?
— Почему же нет, если тебе станет легче.
— Меня уже ничто не успокоит, но выслушай мой сон. Мне снилось, что нашему больному угрожала опасность, не знаю какая, но опасность смертельная. Непреодолимое чувство влекло меня к больному, чтобы отвратить от него эту опасность. Я прошла коридором до самой его комнаты и тотчас заметила, что его сиделка крепко спит.
— В твоем сне нет, по-моему, ничего замечательного, — сказал банкир.
— Это только начало, ты слушай дальше. Едва я успела войти в эту комнату, как в коридоре послышались шаги. То же самое смутное чувство заставило меня спрятаться за занавесью постели больного; я увидела оттуда, как в эту комнату вошел мужчина, видела, как рука убийцы вылила яд в лекарство, я видела лицо отравителя так же хорошо, как вижу теперь твое. Впечатление этой страшной минуты никогда не изгладится в моей душе.
— Ба! — отвечал банкир. — Сильное раздражение всегда порождает такие сильные сны. Твой сон в самом деле странен, но довольно о нем. Завтра мы отправимся вместе с тобой в Брайтон, и, если твои безумные бредни еще продолжатся, я буду вынужден поручить тебя попечениям врача. Теперь же иди за мной.
Банкир провел ее прямо в комнаты, в которых жил Лионель Вестфорд.
— Посмотри, Юлия, — сказал он, указывая на пустую кровать, — человек, интересовавший тебя так сильно, что тебе даже снилось о нем, исчез, и ты его никогда не увидишь.
— Праведный Боже! Так он все-таки умер, и ты решаешься объявить мне о его смерти?
— Он не умер, но погиб для живых, как будто покойник; его умственное состояние было сходно с твоим. Вследствие этого опытные доктора объявили его безумным и отвезли в безопасное место, в дом умалишенных, то есть в тот же гроб. Ты можешь теперь возвратиться к себе. Я надеюсь, что мы теперь понимаем друг друга и что ты постараешься не вдаваться в безумную и весьма неприятную мечтательность.
44Глаза дочери и отца встретились еще раз: взгляд Юлии выражал отчаяние, а отец смотрел гордо и смело. Юлия не проронила больше ни слова. Она медленно вышла. Ей смутно казалось, что уже не для чего жить теперь, когда ей открылось, кто был ее отец. А тот, кого она так сильно любила, — что сталось с ним? Несчастная молила, чтобы Бог дал ей только силу спокойно обсудить настоящее положение и, внушивши ей раз мысль об опасности, которую она отвратила, дать ей средство спасти и на этот раз бедного Лионеля.
Полночь давно настала, но Гудвин не спал: задумчивый и мрачный, он ходил по своему кабинету. «Я разрешил на эту ночь часть моей задачи, страшной задачи. Это дитя, которое так сильно меня любило и верило в меня так чистосердечно, ненавидит меня теперь, — рассуждал он. — Но Юлия и боится меня, а это очень важно. Самое страшное дело предстоит мне впереди, и я должен безотлагательно покончить с ним сегодня же ночью, потому что всякое преследование может меня сгубить».
Банкир вышел в свою библиотеку, достал из сундука ключи от северного флигеля и с фонарем в руке тихо вышел из дома. Он отправился в знаменательный грот, из которого Лионель попал в погреба под северным флигелем. Войдя в него, банкир поставил на землю фонарь, взял лопату и начал копать яму, в которую он намеревался спрятать труп. Работа была трудная и подвигалась медленно, но Гудвин окончил ее с решимостью отчаяния.
Тем же путем банкир вернулся домой и направился в зал, в котором не был с того самого дня, как проходил по нему в северный флигель с Гарлеем Вестфордом. Он вышел из него в комнату, дверь которой вела прямо в погреб. Густые слои пыли лежали на полу и воздух был пропитан удушливой сыростью. Банкир отпер дверь и стал спускаться по лестнице, окрашенной кровью честного моряка; обливаясь холодным потом, он пододвинул фонарь к углу погреба, в котором надеялся увидеть страшный предмет, но погреб был пуст. Банкир тщательно искал, но так и не нашел того, кого хотел упрятать в безопасное место. «Злой дух вмешался во все мои дела, — пробормотал преступник. — Тело убитого унесено из погреба — но кто его унес? Ключи от погребов лежали постоянно в железном сундуке. Невидимая сеть опутывает меня все сильнее и сильнее, и я уже не знаю, как мне защититься от моих тайных врагов».
На следующее утро банкир вошел к дочери, чтобы поторопить ее с отъездом, но комната дочери была пуста: Юлия уехала из отцовского дома. Это был последний удар, которым судьба поразила банкира в его вильмингдонгалльском доме.
45
Пока Жильбер Торнлей спешил передать полицейскому расследованию свои подозрения относительно гибели капитана Вестфорда, Клара сидела у себя на квартире в тяжелом раздумье о последних событиях.
Похищение ее дочери было еще тяжелее, нежели смерть ее храброго и любимого мужа: все кончается смертью, а Виолетту ожидало бесчестие. И она не могла отвратить от нее этой опасности. Она ждала нетерпеливо возвращения Торнлея: она уповала, что он не пощадит ничего в мире, чтобы спасти Виолетту — порукой этому было его чувство к ней.
В то время, когда Клара, стоя на коленях, молила у Всевышнего возвратить ей дочь, к подъезду ее дома подъехала щегольская карета. Заслышав шум, Клара подбежала к окну и увидела милое личико дочери. Через несколько секунд Виолетта уже была в объятиях матери, веселая и счастливая.
— Вот я опять с тобой, моя дорогая, — воскликнула она, — одна благородная женщина приняла меня под свое покровительство, и мы заживем по-прежнему счастливо.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
