Не прошло и двух секунд, как робот ответил скрипучим голосом:
– Двадцать два и пять десятых градуса по Цельсию.
Зрители были настолько поражены, что ни один из них даже не захлопал, однако профессор Кассу не остановился на этом, он попросил робота назвать число присутствующих, кое-кто быстро огляделся и начал прикидывать количество людей в зале, но ни у кого не возникло сомнений в правильности данного ответа. Потом профессор заметил как бы между прочим, что колосс способен производить замеры совершенно необычного характера. Он вежливо поинтересовался, не мог бы тот определить настроение в зале. После измерения, занявшего не более пяти секунд, скрипучий голос констатировал:
– Радостное ожидание.
Эти слова были встречены смехом и аплодисментами. Обращаясь к гостям, профессор Кассу сказал:
– Вы можете не беспокоиться, Леопольд выдает не все замеренные результаты, он весьма деликатен, но и в своей сдержанности он обнаруживает человеческое поведение: он подражает и, подражая, раскрывает суть человека, его уникальность.
После преподнесенного в юмористическом ключе описания современных возможностей массовой коммуникации, уделив особое внимание обмену информацией между электронными машинами, профессор выразил мнение, что мы должны быть готовы к тому, чтобы стать однажды свидетелями невиданного братства человека и машины. После этого он еще раз пожелал всем приятного вечера и под аплодисменты прошел между столиками, вернувшись на свое место.
– Пир объявляется открытым, – провозгласил какой-то студент со сцены и первым ринулся к столам с холодной закуской.
Фуршет не был особенно роскошным; специалисты по вычислительным машинам были явными приверженцами простоты: столы были в два ряда заставлены глубокими овальными блюдами с салатами – картофельным, селедочным, разумеется, любимым колбасным, присутствовали и салаты из огурцов, фасоли и мяса, а также отмеченный болезненной бледностью салат со спагетти. Между салатами громоздились горы нарезанного хлеба, точно вымеренные кубики сыра мечтали попасть на острие вилки. Нашлось место и для вареных яиц, не забыты были и трубочки из ветчины, а также два батона ненарезанной сырокопченой колбасы такого размера, что наводили на мысль об изготовлении на заказ.
Гости за соседним столиком – мужчина с гвоздикой и женщина по имени Иоанна – также устремились к буфету, вооружились тарелками и приборами, обогнули стол и принялись придирчиво разглядывать блюда. Пока они нерешительно накладывали себе еду, у них было время понаблюдать за выбором других гостей, иногда с воодушевлением, иногда с молчаливым неодобрением. Генри стоял в очереди за Федором, и не успели они еще добраться до стола с закусками, как ему бросилось в глаза плохо скрываемое любопытство, с каким женщина разглядывала внешний вид Федора, да и его самого. Похоже, она рвалась узнать, что за салаты накладывает себе в тарелку человек в косоворотке. Когда Федор водрузил на свой салат со спагетти точно рассчитанное количество огурцов, украсив их парочкой кубиков сыра, она ткнула в бок своего мужа и обратила его внимание на странную комбинацию. Мужчина с гвоздикой не мог взять в толк, чему она удивляется, и нетерпеливо двинулся с добытыми вареными яйцами и свернутой в трубочки ветчиной к своему столику. Интерес женщины не ослабевал и во время еды, она то и дело поглядывала на Федора, не иначе как считая съеденные им куски или инспектируя манеру жевания. Чтобы дать ей понять, как его раздражает ее поведение, Генри вызывающе поднял бокал и подмигнул ей. Она тут же резко отвернулась и попыталась завязать разговор с мужем.
Неожиданно публика за соседними столиками замолкла. Профессор Кассу, отправлявший рукой в рот кусочки сыра один за другим, увидел Федора, на его лице засияла счастливая, удивленная улыбка, он помахал ему и, прихватив по пути редиску, подошел к их столику.
– Любезный коллега Лагутин.
– Уважаемый господин профессор Кассу.
Оба дружески обнялись, Федор представил своих спутников, и, поскольку профессор изъявил желание присесть за их столик, Генри тут же раздобыл свободный стул.
– Как приятно снова увидеть вас, коллега Лагутин.
– Помните Гренобль, господин профессор? Последний раз мы виделись именно там, я имел честь принимать участие в вашем симпозиуме.
– Помню, помню, – подхватил профессор, – тогда вся загвоздка была в этом Вольфраме, наши взгляды поначалу расходились, но потом мы пришли к единому мнению.
Генри открыл для гостя одну из стоявших на столике бутылок минеральной воды и, наполняя его стакан, спросил:
– Можно поинтересоваться, Федор, что за загвоздка у вас была?
Федор помолчал, словно предоставляя профессору рассказать о расхождении мнений, но после его подбадривающего взгляда ответил сам:
– Английский коллега Вольфрам придерживался тезиса, что закон падения есть нечто иное, нежели реальное падение яблока, расчеты этого падения, однако, то же самое, что и закон падения. – Ища поддержки, он обратился к профессору Кассу: – Или я не прав?
Тот с довольным видом кивнул и улыбнулся:
– Да-да, речь шла об этом спорном тезисе.
А потом Федор рассказал, как он познакомился с Генри, описал, как с ним произошел несчастный случай на платформе, как он лишился документов и неожиданно вновь обрел то, что считал безвозвратно утраченным. Он сказал:
– Если бы не бюро находок и особая интуиция господина Нефа, мы бы сейчас не сидели вместе, – и задумчиво добавил: – Я пока еще не совсем уверен, была ли наша встреча случайностью или необходимостью, но склоняюсь к последнему.
Он положил ладонь на руку Генри и улыбнулся ему. Профессор Кассу, умилившийся этому жесту, покачал головой: ему тоже бывает подчас нелегко определить, что есть роковая случайность, а что историческая необходимость, он не фаталист и потому чаще принципиально отдает предпочтение необходимости. Было видно, как непросто ему далась эта фраза, как он взвешивал ее и подвергал сомнению, наконец подтвердил кивком и тут же снова поставил под сомнение, пожал плечами и констатировал, что порой все же вынужден верить в мистику. Как бы странно это ни звучало, но ему приходится в это верить, в определенную мистику обретения, точнее сказать, повторного обретения. Стоит ему вспомнить, как и при каких обстоятельствах он после долгой разлуки вновь нашел сестру, это и по сей день кажется ему странным роком. Ни одно бюро находок не могло помочь ему тогда в поисках, даже международная служба розыска, к помощи которой он тоже прибегал, оказалась бессильна.
– Это было во время войны? – спросил Федор.
– Война разъединила нас, – задумчиво проговорил профессор Кассу. – Поскольку фронт приближался, нас отправили в деревню к бабушке с дедушкой; мать подкупила водителя автобуса, и он пообещал передать нас им в руки, это было не очень далеко. Моей сестре Софи тогда было шесть лет, я был на год старше. Перед расставанием мать сняла свой кулон и повесила его Софи на шею, это был маленький серебряный дельфин, качавшийся на гребне янтарной волны. Потом она поцеловала нас в последний раз.
