Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Мне и сейчас слышится жующий голос отца: «Я тогда беру слово и напрямую говорю: "А вы друзья, как ни садитесь, всё ж в музыканты не годитесь!"»
Мама, та больше любила строку из песни Булата Окуджавы: «Грустным солдатам нет смысла в живых оставаться».
Последний раз мама напела про солдат перед моим отъездом в Москву, ту самую, из которой много лет назад привозила пластинки Окуджавы — на обложке щуплый грузинский старик с гитарой.
Что же будет с ними, если меня не станет?
Бес нашептывал: «Родители дают нам временную оболочку из кожи. О каком сыновнем долге может идти речь? Разве испытываем мы родственные чувства к фирме «Адидас» за то, что произведенный ею костюмчик временно приютил наше тело?»
* * *
Взломал все бабкины шкатулки, переворошил сундучки, эксгумировал комод и секретер. Вывалились бумажные потроха тайны. И пускай они приняли вид рецептов и прочих алхимических списков для производства философских бисквитов и прочей кулинарной дряни, которую бабка так и не научилась готовить, от моего глаза не укрылся смысл, выглядывающий из строчек, как среда из-под вторника.
На будущее скажу: не пренебрегайте отрывными календарями. Обратная сторона листа может рассказать вещи исключительной важности: «Камфорный крем. Возьмите 30 миллилитров распущенного на водяной бане несоленого жира, нутряного или свиного, и 30 миллилитров камфарного масла. Размешайте, перелейте смесь в чистую баночку и остудите. Перед сном смазывайте этим кремом кожу вокруг глаз».
Во множестве были и дневники, только не рукописные, а аппликации. Бабка вырезала понравившиеся ей заметки из женских журналов и вклеивала в тетрадку: «10 советов польской актрисы Барбары Хавроньской советским подругам: летом, когда мы ходим в платьях без рукавов, сарафанах, лучше обривать волосы под мышками. Особенно нужно это тем, кто сильно потеет. Самое верное средство избавиться от запаха пота — это мыло, мыло, и еще раз мыло. Его не заменит ни одеколон, ни туалетная вода».
Или: «Никогда не позволяйте себе оставаться на пляже в нижнем бельё, даже если вам кажется, что вас никто не видит. А муж, дети?»
Советов не хватало, и тогда, думаю, я совершил почти революционный в сыске шаг. Я как бы сочинил примерную бабкину историю. Это ведь разрешается в серьезных науках: «Допустим, А равно В». В некоторых случаях необходимо как бы имплантировать события, чтобы было от чего плясать. Когда от них напляшутся другие истории, достаточные для самостоятельного существованию, то вспомогательные старые хода можно удалить, как швы или строительные леса.
Я предположил только событийный каркас, наложил его на известные мне даты, события, вырезки тощего перестроечного глянца: «Милые женщины. Чтобы нравиться мужчине, будьте нежны с ним и чаще повторяйте, что вы его любите, что никто, никогда так любить его, как вы, не будет».
И произошло удивительное. Это было как озарение. Всех тех жалких информационных останков хватило даже такому неискушенному анатому, каким был я. На бумажных костях кропотливо, по волоконцу, по волоску я нарастил неизвестный мне доселе бабкин образ. И всю ее двойную, с секретом, жизнь.
* * *
В шестьдесят лет, отыграв суицидальный бенефис — выбросилась из стоящего на всем ходу такси — бабка Тамара ушла на незаслуженный покой. Четыре года отдала домашнему хозяйству. Страдала приступами мигрени. Название болезни, точно из цыганского романса, сбивало с толку, созвучное удушливой сирени. Поэтому бабка настойчиво уверяла всех, что задыхается.
Несмотря на возраст, она сберегла девичий голос — старческая хрипотца вполне сходила за шелест первых опытов с никотином. Началось с того, что спросили какую-то Наташу. Выяснив, что ошиблись номером, недолго горевали, увлекшись звуковым обманом: «А вас, девушка, как зовут?»
Бабка утаила годы. Кавалер перезвонил. Телефонные жмурки будили страсть. Бабка подыгрывала бесстыдными словами ночного видео, заочно соглашаясь на любовь во всевозможных ракурсах, но решительно отказывала во встречах. Кавалер настаивал, теряя голову, грозил вычислить адрес. Отношения пришлось немедленно свернуть. Бабка нашлась, что выходит замуж и уезжает в далекий город. На следующие звонки постаревшим голосом отвечала от лица матери, сообщая, что Тамарочка здесь больше не живет. Он, еще долго безутешный, названивал, передавал тоскливые приветы.
Устные связи казались ничуть не хуже телесных, отличаясь долгими нашептываниями и анонимностью. Звонки она подготовила сама. Обошла телефонные будки. Монеткой царапала перечень гадких услуг, быть может: «Сосу хуй. Тома», — и телефонный номер…. Хорошо, это только домысел. Мой курсив.
Приём сработал. Звонили. Интересовались, пишут ли нынче правду в телефонных будках?
Вместо ругани они слышали нежный плач: «Как он мог со мной так поступить?!» — словорождала бабка мстительного ухажера.
С надеждой восклицала: «Мне почему-то кажется, вы совершенно не такой и не верите этим мерзостям!»
Телефонного шутника мучило раскаяние: «Вы уж простите!»
Бабка извиняла.
Спрашивали: «А можно вам как-нибудь перезвонить?»
Помедлив, разрешала — так уклончиво сообщали бумажные потроха.
Конечно, попадались всякие субъекты. Принимали в матерщинные штыки величье и красоту бабкиных речей. Упрямо гоготали: «Не сосешь, значит?!»
С такими бабка и не общалась. Также вешала трубку, если звонил старик или гормональный переросток-школьник.
Она пыталась целенаправленно варьировать возраст абонентов. Под видом уборщицы — снова мой домысел — проникала в студенческие аудитории. На партах выводила печатными буквами свою стыдную клевету, прилагая телефон и имя.
Новые знакомства преподнесли удар. Она поняла, что одряхлела лексическим запасом и музыкальным кругозором. Мне вдруг вспомнились бабкины, как бы невзначай, вопросы: что я сейчас предпочитаю слушать? Я, сам того не зная, навязал ей мой унылый вкус к гитарным акустическим напевам под глубоким смыслом, раскисшим славянским рок-н-роллам.
Негромкая современная музыка теперь служила подкладкой ее разговоров.
Возле модных клубов бабка умышленно теряла записные книжки с телефоном на обложке. Листики пестрели соблазнительными буднями: «Купить у Аленки трусики»; «Договориться с Эдиком насчет билетов».
Разоблачения она не боялась. Помогал актерский опыт. Бабка относилась к делу профессионально. Тщательно штудировала современную периодику, посвященную вопросам пола. Подтверждение тому — соответствующая вырезка: «Как удержать мужчину? Не забывайте твердить ему, что общение с ним доставляет вам наслаждение, чего не бывало с другими — не помешает мягко намекнуть, что другие были».
Сделавшись по сути триединой, в ипостаси внучки всегда предупреждала, что иногда к телефону могут подойти бабушка или мама.
Надо отдать должное, бабка Тамара не была холодной, она умела влюбляться и без любви долго не поддерживала отношений. За весь телефонный период она один единственный раз изменила своим принципам и договорилась о встрече. Событие оказалось поучительным, как притча.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
