— По-моему, здесь кто-то курил, — сказал мужчина, морща нос и небрежным жестом прогоняя картежников из комнаты. — А, гость? Ну, гостю позволено! Наслышан, премного наслышан, — продолжал он, подходя к столу и опускаясь на освободившийся стул. Откинувшись на его гнутую спинку, он долго и пристально рассматривал Лукина. К своему удивлению, Лукин вдруг понял, что как в манере держаться, так и во внешности между ними, пожалуй, было определенное сходство. Мужчина тем временем продолжал: — Рыжий рассказал, как вы его подловили, а еще поведал фантастическую историю, будто вы его пытали, заставляя привести сюда. Что ж, вот вы и у меня! Говорите, зачем пожаловали. Да, Морячок, — приказал он лениво, едва повернув голову в сторону амбала, — пошманай фраерка, а то, сдается мне, он рыжего обещал пристрелить. Интересно, что нам принесли в саквояжике?
Повинуясь команде, Морячок подошел к Лукину, оттолкнул его для общей острастки и потянулся к саквояжу. По-видимому, впоследствии он пожалел о своей поспешности, так как в следующий момент молча, как подобает настоящему мужчине, рухнул на пол, где и остался лежать, вдыхая исходящие от заплеванных досок миазмы.
— Неплохо, — прокомментировал мужчина, — совсем неплохо! Только зря вы горячитесь. Он ведь скоро очухается… Ну а пока у нас есть время, — усмехнулся он, — поговорим! Дайте-ка сюда вашу пушку!
Под дулом пистолетов косого и ожившей на нарах фигуры, оказавшейся бородатым мужиком, Лукин вытащил свой наган, положил его на стол.
— Теперь, будьте так любезны, саквояжик, — приказал мужчина.
— Может быть, лучше я сам? — предложил Лукин.
— Ну зачем же вам утруждаться, — криво усмехнулся пахан. — Косой, займись!
Тощий сунул пистолет в карман галифе, обошел Лукина стороной и взял саквояж. Поставив его на край стола, он немного повозился с замком и с ходу раскрыл обрамленные металлом створки. То, что представилось взгляду Косого, его поразило: глаза разом остекленели, костистое лицо сделалось белее полотна. Едва двигая губами, он произнес:
— Граната! Без чеки!
И все поняли, что он не врет, потому что чека висела на потертом рыжем боку саквояжа, привязанная шпагатом к его замку. В следующее мгновение все, кроме Лукина, лежали на полу, прикрыв головы руками. Каждый мысленно считал до трех.
Потянувшись через стол, Лукин подтащил к себе саквояж, закрыл его и, подобрав наган, отступил к стене так, чтобы видеть всех лежащих. Прошло три секунды, пять, семь! Первым поднялся пахан. Охлопывая ладонями свои брюки, он искоса посмотрел на Лукина, скривил тонкие губы.
— А вы, оказывается, шутник!
— Жизнь заставляет, — неопределенно заметил Лукин, не опуская дула нагана. — Я ведь предлагал помочь. Послушайте, Седой, я думаю, именно так вас зовут, — продолжал Лукин, — давайте ближе к делу! Мы тут с вами играем в игрушки, а они стреляют. Ей-богу, мне совсем не хочется выяснять, кто первый нажмет курок. Да и к тому же ни вы, ни я не стремимся привлечь сюда уголовку. Поговорим?
— Поговорим. — Седой сел на свой стул, приказал: — Отнесите Морячка на воздух, пусть освежится, а то здесь стало жарковато. Далеко не уходите, можете понадобиться!
Подождав, пока амбала под руки выволокли за дверь, Лукин опустился на стул, поставив его так, чтобы ему были видны окно и обе двери. Наган он убрал в карман, но рука его задержалась по соседству.
— Граната — муляж? — спросил Седой, разглядывая с близкого расстояния Лукина.
— Ну зачем же! — мягко улыбнулся Лукин. — Все самое лучшее, английское. Только граната отдельно, а запал отдельно. — Он помедлил, достал левой рукой сигареты, закурил. Спросил, глядя с прищуром: — Добровольческая армия… Одесса… безденежье… толпа скотов?..
— Не будем трогать прошлое, — усмехнулся Седой. — Я лично не вполне уверен, что оно в самом деле было… Зачем пришли?
— Хочу поупражняться в стрельбе из винтовки. Нужен ствол маузера выпуска тридцатого года. Приклад откидной — фиксирующийся штырь с маленьким упором для плеча.
Седой исподлобья посмотрел на Лукина, пожевал в задумчивости губами.
— Добровольческая армия… Одесса… безденежье… убийца по найму?..
— Не будем трогать прошлое, — усмехнулся Лукин. — Правда, в отличие от вас, я не сомневаюсь, что оно было.
— Жаль, мне очень жаль. — Седой откинулся на спинку стула, заложил руки за голову. — Мне действительно очень жаль, но оружием не торгую. Хотите, могу предложить камушки, фамильные драгоценности, если, конечно, нет своих. А своих, я вижу, нет… Купите, не пожалеете!
— Да, запамятовал сказать, — прервал его Лукин. — Подберите хороший глушитель и немецкий оптический прицел. Магазин должен быть на три патрона, и потрудитесь проверить, чтобы сами патроны были в отменном состоянии. Я возьму дюжину…
— Значит, говорите, магазин на три патрона. — Седой покивал сочувственно, пожевал губами. — Выходит, одного может быть мало, а на четвертый выстрел не хватает времени, — рассуждал он вслух. — При скорострельности где-то тридцать выстрелов в минуту вы рассчитываете иметь в своем распоряжении шесть секунд. Судя по тому, что вы выбрали винтовку Маузера, стрельба будет вестись со значительного расстояния… — Седой слегка присвистнул. Лукин молча выжидательно смотрел на пахана. — Ничего не получится, иметь дело с ОГПУ не входит в мои планы, мне хватает ментов! Если будут другие пожелания, заходите, дорогу знаете! Правда, за своих ребятишек поручиться не могу — обидели вы их, очень обидели!
— Срок изготовления — два дня. Плачу американскими долларами, даю две косых.
Седой удивленно поднял брови, еще раз присвистнул. Какое-то время он молчал, сосредоточенно о чем-то размышляя, потом проговорил, улыбаясь собственным мыслям:
— А что, может быть, это и вариант! Так сказать, сигнал судьбы… Пожить на старости лет, как белый человек… Десять! Наличными! Кстати, это очень недорого, если учесть стоимость керосина, чтобы спалить дотла этот клоповник.
— На эти деньги вы сможете купить всю Москву и сжечь ее, — усмехнулся Лукин. — Пять. Пять тысяч! Только избавьте меня от ваших рабов да и сами воздержитесь от провокаций. Деньги большие, дело серьезное, зачем понапрасну рисковать?
— Хорошо, — согласился Седой. — Одну косую задатка.
— Тысячи нет, а пару сотен дам. — Лукин вытащил из кармана две зеленые бумажки. — Сами понимаете, такие суммы я с собой не ношу.
Он поднялся, взял с пола саквояж. Седой тоже встал, двумя пальцами прихватив банкноты, небрежно сунул их в тот же карман, что и очки.
— Встречаемся послезавтра в полдень в скверике у Большого театра. Вы отдадите мне тубус и получите конверт с деньгами. И пожалуйста, без фокусов! Проводите меня до ворот и умерьте пыл вашей своры. Если обнаружу слежку, считайте, что сделка не состоялась… — Он пошел к двери, но вдруг остановился. — Поскольку в течение какого-то времени я заинтересован в вашей безопасности, хочу дать совет. Границу легче всего переходить в районе Никольска-Уссурийского, это верстах в пятидесяти от Владивостока. Далековато, конечно, но зато надежно. Легко найдете китайских проводников, и стоит недорого…
