— Да… в городах у меня плохой сон.
— Скажи, — спросил молодой боярин, — как на земле появились лихи?
Удивленный Тинар приподнялся на локте.
— Как все. Богами были созданы. А что про нас болтают?
— Да нет, мне просто любопытно, что говорят об этом ваши сказания.
— Правду говорят. Ну оно как получилось… — Чтобы удобнее было рассказывать, Тинар сел на лежанке, почесал затылок и начал: — Давным-давно, когда мир был совсем юным, на земле был рай, потому что сам бог Элу ходил по земле, и где ступала его нога — расцветали травы, а где он касался земли рукой — били родники, а где ложился спать — вставали леса, а где пел песню — расстилалась степь. И все было хорошо. Ну а потом ему скучно стало, — сбился с высокого слога Тинар. — Я подробно не буду про каждого зверя рассказывать, но, в общем, создал он зверей, птиц и рыб. И букашек всяких. И опять все было хорошо, пока не пришел злокозненный бог раздоров Укай — Дальше Тинар помнил лучше, и велеречивость рассказа вернулась: — Вечно завистлив он был, ибо ничего не получалось у него сотворить. Где пропоет песню — жухнет трава, где плюнет — болото зачавкает. Наконец, устав завидовать, Укай сказал себе: «То, что я делаю — хорошо и даже очень хорошо, и даже лучше, чем у Элу». Так он из завистливого стал просто злым и уже не пытался ничего сотворить. Только портил то, что творил Элу, и тот не успевал за Укаем все исправлять. Вскоре весь Ашет, бывший тогда серединой земли, оказался заполнен его уродливыми переделками. Рассердился Элу, и была между ними война, и так страшно бились два бога, что Ашет оказался навечно проклят…
Я это для того рассказываю, чтобы понятней было, — пояснил он. — В общем, Укай покорился и пообещал больше ничего не делать своими руками. На время воцарился мир., Но мало веры подлецам! Укай знал, что будет жестоко наказан, если нарушит запрет, и ничего не портил руками — но стал портить языком. Он стал говорить с богами — помощниками великого Элу и убедил их, что творения того несовершенны. Им не хватает воли. Некоторые боги не слушали коварного Укая, нерушимо веря в мудрость Элу, но были и такие, что открыли уши для лживых речей. И сказали они: «Дадим волю нашим стадам!» Но они не знали, как это сделать. Тогда Укай присоветовал им спросить самого Элу, как бы невзначай. Боги-отступники пошли к Элу и спросили его: почему на земле нет существа со свободной волей? «Потому что время для него еще не пришло», — отвечал Элу. «Когда же оно придет?» — спросили боги-отступники. «Об этом я скажу позже». «А на что это будет похоже?» «На нас», — отвечал Элу. Смутились боги и воскликнули: «Ты разве недоволен нами, великий, что собрался сотворить новых богов?» Элу рассмеялся и ответил: «Глупые, я ведь сказал, что люди будут только похожи на нас, а не равны нам!» Это известие так обрадовало богов, что они позабыли, зачем пришли, и удалились, смеясь над своими страхами. — Тут в повествование Тинара опять вплелись иронические нотки. Он прямо вживую видел богов-недотеп. — Представляешь?
— Я уже хорошо представляю, — послышался недовольный голос Торопчи. — А мне, между прочим, одна красивая девушка снится… то есть снилась.
— Это та рыжая, что ли? — вытянул шею Тинар.
— Не твое дело. Ты не отвлекайся, рассказывай.
— Что было дальше? — спросил Нехлад.
— Идут они себе, значит, а навстречу Укай. Они к нему — и давай радостью делиться. Послушал он да и рассердился. «Понятно теперь, — говорит, — почему Элу верховодит вами, болванами! Обманул он вас, самое главное утаил, а вы и рады». Тут призадумались боги. И в другой раз пришли они к Элу, но теперь уже поступили хитрее. Они сказали: «Нам так хочется узнать, каким будет твое совершенное творение, расскажи — и нам будет проще дождаться его». Верховный творец не заподозрил подвоха и без утайки поведал о человеке. Боги-отступники слушали внимательно и все время задавали вопросы, и был среди них такой: «А как же ты наделишь людей волей?» Элу открыл им тайну, но самый главный секрет не назвал: ему ведь и в голову не приходило, что помощники вознамерятся испытать свои силы!
— А что это за главный секрет? — спросил Нехлад.
— Да кабы мы знали — вот тогда действительно стали бы равны богам, — ответил Тинар. — Ну ты не перебивай, ты слушай, что дальше было. Вернулись боги-отступники к своим стадам и стаям, избрали самых любимых зверей и птиц, рыб и насекомых да и наделили их волей — так, как они поняли эту волю. И стали их любимцы своенравны, перестали слушаться закона, установленного Элу. Не стало больше порядка в степях и лесах, в водах И небесах. Твари малые принялись губить травы и злаки, чтобы твари большие приходили к ним на поклон. Волки и ястребы начали убивать не для пропитания, а для славы, а козлы и олени стали соперничать с ними, чтобы превзойти во славе. Даже рыбы объявили войну берегам, чтобы обложить их данью! Не стало порядка. Устрашились боги-отступники содеянного, но исправить уже ничего не могли, ибо отнять волю нельзя. А те звери и птицы, что не вкусили отравленный плод своеволия, не могли победить своих заносчивых собратьев. И только Укай ходил по обезумевшей земле и говорил: «Это хорошо!» И многие боги-отступники поверили ему и убедили себя, что они сделали хорошо, что им удалось совершенное творение. — Он помолчал, припоминая. — Ясно, Элу был в ярости. Ну хорошенькое дело: столько трудов — и насмарку! К счастью, не все отступники променяли совесть на свободу, некоторые вернулись под руку верховного бога. И стало ясно, что грядет новая война богов, однако на сей раз на стороне Укая кроме отступников, были еще и предавшиеся Злу звери, и на стороне Элу никто не мог им противостоять. И тогда великий Элу сказал: «Вот и настал час, когда пора творить человека!» Велел он принести свой большой котел — есть у него такой, для особых случаев. И сначала он пропел славу будущему творению — потому и люди всегда поют, в горе и в радости. Потом бросил в котел козьи рога, чтобы люди были тверды и упорны, конский волос, чтобы люди были быстры и проворны, перо ястреба, чтобы люди были зорки, а помыслы их — высоки, рыбью чешую, чтобы владели они водами, кору дерева, чтобы ведали тайны мира…
А потом что-то еще, только никто не рассмотрел что и не смог потом рассказать, но произнес при этом: «Чтобы люди были людьми!» Хлопнул он трижды ладонью по вареву — и выскочил из котла Айдар, первый человек. «Как же он будет один?» — воскликнули боги-помощники. «Человек сам выберет свою судьбу, — ответил Элу и обратился к Айдару: — Чем ты готов пожертвовать, чтобы не остаться одному?»
Айдар преклонил колени перед творцом и сказал: «О великий! Я этого еще не знаю, потому что у меня ничего нет». Тогда Элу дал Айдару нож. И Айдар ударил себя в бок и отрезал кусок своей плоти, да глубоко хватил — прямо с ребром вырезал, и бросил в котел. Элу дунул на рану — она заросла. «Почему не бросил нож?» — спросил он человека. «Это твой дар, его я оставлю себе», — отвечал ему Айдар. И вновь трижды хлопнул верховный творец по вареву, и выскочила из котла Айна, первая женщина, прекрасная, как заря. «Да будет так, — произнес Элу. — Станут люди кровью добывать любовь, а вещи ценить больше себя, но останется в них уважение к дарам». Так и стало. И повелел Элу богам — помощникам: «Ведите людей по неоскверненной земле и учите всему, что знаете». И боги научили людей тайнам земли и повадкам зверей, а сам Элу научил их строить дом, а его жена Ойса — хранить очаг и растить детей, а дочь Элай, прекраснейшая из богинь, — любить друг друга и жизнь.
