Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
— Калина, это Красный-один, наблюдаю оружие, первое от двери окно, нацелено на друга, повторяю — нацелено на друга. Наблюдаю цель, белая чалма, могу поразить цель, повторяю — я могу убрать одну из целей.
— Черт… Калина всем, только наблюдать до получения дальнейших инструкций, только наблюдать…
— Вас понял… — Зураб пробормотал про себя, — кто этот придурок и что на хрен происходит. Они что — того?
Торчащий из окна автомат дернулся — и до снайперов донесся треск очереди…
Генерал тоже видел автомат. Он не первый раз видел такое… «Скорпион», модели шестьдесят первого года. Калибр девять миллиметров Ультра[48], старый патрон, оружием под который вооружались полицейские со всей Европы, до тех пор пока не покатилась волна городской герильи, и полицейские не стали перевооружаться на армейские образцы. Патрон сейчас необычный, как и само оружие, — но в Афганистане оно не новость, богемским оружием была вооружена личная охрана короля, спецслужбы. С другой стороны — личная охрана есть личная охрана, а захватившие автобус бандиты есть захватившие автобус бандиты. Где одно, а где другое…
Автомат целился прямо в него, он видел это, но продолжал идти, размеренно и неторопливо. На нем не было бронежилета, и он не раз видел, как умирают раненые, но это его не останавливало. Там, где в люльку новорожденного кладут не куклу, а кинжал, там, где заветной мечтой пацана является пистолет, — там совсем другие представления о трусости и храбрости. Это была не храбрость — генерал знал, что он не выстрелит. Он знал, как ведут себя загнанные в угол крысы, знал, чего от них ждать…
Дуло автомата, короткое и курносое, отклонилось вниз — и автомат плюнул огнем. Осколки бетона брызнули по сапогам генерала, но он продолжал идти. Ибо опасна не та собака, которая лает, а та, что молча кусает. С тех пор как он прибыл в Афганистан, он не участвовал ни в одних переговорах, ни в одной комиссии по примирению, не разговаривал ни с одним афганцем, если не считать допросы. И если бы он был на месте того шакаленка — он всадил бы пулю в лоб тому, кто идет к автобусу. Потому что если можешь что-то делать — делай. А нет — подчинись судьбе…
Выстрелы!
Выстрелы были отлично слышны. Снайпер резко выдохнул и задержал дыхание на несколько секунд, изгоняя лишний кислород из легких. Затем задышал, неглубоко и нечасто, спокойно. Как раз так, как и должен дышать снайпер. В голове, в ушах ничего не было, кроме глухих ударов сердца, перекрестье прицела замерло на самой верхушке белой ткани. По его прикидкам — так он попадет в центр головы.
Зураб в это время докладывал. У него была винтовка, и он был готов подстраховать — но основная его задача была следить и докладывать.
— Калина, вижу стрелка. Один стрелок, стреляет в сторону от заложников. Цель на прицеле, могу поразить цель.
— Калина всем, освободить линию! Красный один, что происходит, куда идет стрельба?
— Деда шено… Калина, стрельба в безопасном направлении, в безопасном направлении. Он стреляет в землю, повторяю — в землю.
— Красный-один, вопрос, вы видите пострадавших, повторю — вы видите пострадавших?
— Калина, пострадавших не вижу, пострадавших не вижу. Стрельба прекратилась, он больше не стреляет.
— Калина всем, принять готовность один и доложить, принять готовность один и доложить.
Готовность один — минутная готовность к штурму.
— Движение… — спокойно сказал первый номер.
— Калина, это Красный-один, здесь движение, в автобусе движение.
— Калина, Всем тишина, Красный, опиши характер движения.
— Калина, движение в автобусе, наблюдаю одну враждебную цель, движется к выходу, повторяю, движется к выходу.
— Красный, вас понял, отслеживайте.
В этот момент на экране у офицера, следящего за возможностями снайперов, впервые загорелись три лампочки из четырех. Но решение так и не было принято — а через несколько секунд одна из них погасла. Возможность была упущена.
— Стой! Стой, иначе взорву!
Сначала генерал увидел руку. Руку молодого человека или даже подростка. Не сильную, скорее ее можно было назвать тонкой. Но в руке была намертво зажата граната «РГД-5» с дополнительной рубчатой рубашкой поверх.
— Стой! Взорву! — в голосе была паника.
Генерал уже и так стоял — в нескольких шагах от открытой двери автобуса. Все, казалось, замерло — и раскаленный шар солнца на небе, напоминающий эпицентр взрыва «Шмеля», и раскаленный воздух над набережной, и пустая, грязная река Кабул.
Поняв, что генерал не двигается и подчиняется приказу остановиться, террорист выглянул из автобуса, затем вышел. Он был выше генерала на голову — но ничего, кроме жалости, не вызывал. Даже через повязку, которую он намотал на нижнюю часть лица подобно пирату, можно было разглядеть тощую, цыплячью шею. Он был тощим — но не гибким, как хлыст, а именно тощим — болезненная худоба, совсем не похожая на такую у поджарых, как охотничьи собаки, горцев. На нем была одежда простого афганца, белая чалма.
О Аллах, ему двадцать-то есть?
— Кто ты такой? Кто ты такой?! — Он пытался контролировать ситуацию, но то и дело срывался на фистулу, показывая слабость.
— Я генерал-майор русской службы Алишер Мадаев, — представился генерал, — из тейпа Цечой, туккхум Орстой. А у тебя есть имя или ты хочешь умереть безымянным?
— Иншалла, мы все сегодня умрем! Мы все станем шахидами…
Генерал поморщился:
— Я пришел сюда, чтобы говорить с мужчиной. Ты не мужчина, ты щенок. Иди и позови кого-то из мужчин, иначе, клянусь Аллахом, я вытащу тебя за шкирку из этого автобуса и утоплю в этой реке…
— Иншалла, мы все сегодня умрем! Мы все станем шахидами…
Высококачественные видеокамеры передавали картинку с нескольких ракурсов на мониторы кризисного центра, развернутого в полицейском автобусе, остронаправленные микрофоны ловили каждый звук, даже звук дыхания, неровного и быстрого. Это был первый раз за сегодня, когда спецслужбам удалось записать видео и голос одного из террористов. Это крайне полезная информация для анализа. Звук включили так громко, что болели уши.
— Ну? — спросил Стасюк.
— Это не лидер, — ответил присутствовавший в салоне русский психолог, оказавшийся в Кабуле чудом. Он должен был вести семинар в Медицинской академии Кабула, и его чудом удалось быстро найти. В этой чертовой дыре профессиональный психолог — большое подспорье.
— Я сам понял это. Еще что?
— От двадцати до двадцати пяти, студент, но не медресе. Дариязычный, дари он знает с детства. Это его основной язык. Иншалла произносит неправильно. Истероидные реакции, обостренные стрессом, возможно любое неадекватное поведение, он может выйти даже из-под контроля главаря. Умереть не готов.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
