Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Леший не стал ничего переспрашивать или уточнять. Спрятал кисет, передвинул на грудь автомат и выскользнул из кабинета.
Исчезновение моего приятеля не осталось незамеченным. Крайчек вопросительно покосился сперва на закрывшуюся за ним дверь, затем на меня. В ответ я неопределенно махнул рукой, все нормально, мол, не парься.
Томас последовал моему совету, тем более что как раз в этот самый момент он должен был переходить к главному, а именно к своим мыслям и предложениям, касающимся всего происходящего. Мысли у обстоятельного янки оказались далеко не новыми. Суть их можно было изложить одной, извините за плоский юмор, свинячьей мудростью. «Дом поросенка должен быть крепостью», – прокомментировал я сам себе и тут же потерял всякий интерес к проектам укрепления стен, рытья ловушек и постановок минных полей. Меня сейчас куда более интересовало нечто или, вернее, некто другой.
Одноглазый, как прежде, стоял у окна, только теперь уже не спиной, а боком ко мне. Глядя на него, я вдруг поразился абсурдности, возможно, даже комичности ситуации. Если бы это все происходило на войне, неважно какой: Первой или Второй мировой, Гражданской, афганской, чеченской, да любой, какую человеки ведут против человеков, в одном из двух лесников легко можно было бы узреть вражеского шпиона. Ну, а сейчас? Что прикажете думать сейчас? За чьим шпионом гоняться, не за кентавровским же в самом-то деле! Нет, тут что-то не то. Эти два человека, а в том, что их двое, мне грешно было сомневаться, не походили на врагов. Они, как бы это пояснее выразиться, выпадали из нашей серой массы. Они были другими. Я чувствовал это. Посланцы, что ли? Те, кто должен указать нам верный путь? Если даже и так, то пока я выслушал лишь одно предложение. Теперь оставалось выяснить, что скажет нам второй… очень надеюсь, не Иван Сусанин.
Одноглазый подал голос, как только Крайчек закончил свою речь:
– Оставаться в лагере – это самоубийство.
– Уходить – еще большее самоубийство, – парировал Крайчек. – По крайней мере, сейчас.
– И я так считаю, – поддержал командира Александр Кальцев. – Сперва следует разобраться, что же все-таки происходит. Что это за зверюги, почему они здесь и как их можно остановить? Отступление через пустошь – это крайняя мера. Поступим так, только если ничего не сможем предпринять.
– Боюсь, молодой человек, тогда уже некому будет поступать так или этак, – проскрипел колючий голос профессора Дягилева.
– Владислав Сергеевич, вы что, предлагаете уйти, бросить все, проделанное нами, все плоды вашей работы? – в попытке склонить старика на свою сторону Крайчек бил ниже пояса.
– Моя работа – это не главное. Я смогу начать все сызнова в другом, более подходящем месте.
– У нас самая мощная оборона среди всех поселений, – напомнил архитектор Хлебников. – Если не выдержит она, то не выдержат и другие. Таким образом, наше бегство станет лишь временной отсрочкой неминуемой… – он осекся, да так и не произнес слово «гибели».
– Это смотря куда бежать. – Бас лесника снова заглушил все остальные голоса.
– Опять ты о своем, – тяжело вздохнул Крайчек. – Ты, Олесь, сам посуди: где мы, а где это твое море.
– Море? Какое море? – само собой вырвалось у меня.
За эту невоздержанность большинство присутствующих наградили меня косыми взглядами.
– Ах да, Макс, ты, конечно же, не в курсе, – спохватился Томас. – Вот Скуба предлагает к Балтике идти, в сторону Риги.
– Куда?!
– К Риге, – спокойно повторил лесник.
Я несколько секунд просто стоял и разевал рот, даже не зная, с какой из опасностей начать. В моем списке были и Проклятые земли, и кентавры, и около тысячи километров пути, и еще много всякого такого, от чего по коже начинали ползать крупные мурашки. А главное – никто не мог сказать, существует ли сейчас эта самая Рига. Именно это свое опасение я и решил озвучить первым.
– Рига та? – переспросил Одноглазый. – Должно быть, существует, раз люди туда идти собирались. – Тут лесник пожелал уточнить: – У нас, в Витебске…
– В Витебске? – перебил его я. – Ты же вроде бы из Могилева?
– Ну да, из-под Могилева, – согласился Скуба. – Только нечего там сейчас делать. Проклятые земли.
– А в Витебске?
Я покосился на висевшую на стене карту и заметил, что возле Витебска нарисован маленький красный флажок, знак, которым Крайчек отмечал поселения. Что-то я его вчера не видел. Или просто не заметил?
– В Витебске повеселее будет. Там крутые ребята собрались, из тех, кто не сидит сложа руки.
«Вот он, второй путь, – подумал я. – А может, они части одного целого? Никто ведь не говорил, что возрождение планеты должно начаться именно здесь, в Подмосковье». Пытаясь проверить, насколько связаны истории двух лесников, я задал следующий вопрос:
– Это те самые ребята, что надрали задницы ханхам?
Лесник покосился на меня, и я заметил, что его единственный глаз заметно округлился.
– О чем ты, полковник?
– Как это о чем? – в свою очередь, удивился я. – Земля слухами полнится. Говорят, как раз под твоим родным Могилевом какие-то герои славно повоевали. Даже пару боевых платформ ханхов завалили.
Я нарочно употребил услышанный накануне термин «боевая платформа». Хотелось показать, что пронырливый бывалый танкист в курсе всех событий.
– Опять ты путаешь, полковник, – Одноглазый отрицательно покачал головой. – Не слыхал я что-то о таком. У нас вообще все тихо было. Народ перемер от того облака, что они над Брянском выпустили.
Я промолчал. Просто промолчал. Не оказалось у меня в голове подходящей мысли, чтобы продолжить этот разговор. Запутался, черт побери! Единственной надеждой прояснить что-либо была очная ставка с тем, вторым, Олесем, которого с минуты на минуту должен был доставить Леший. А вот, кстати, и он.
Дверь в кабинет потихоньку приоткрылась, и в нее бочком просочился Загребельный. Один. Когда наши взгляды встретились, он мотнул головой в сторону выхода, выйдем, мол. Конечно. Особого выбора не было, пришлось кивнуть в ответ.
– Прошу прощения, у нас тут небольшая проблемка. – Я шагнул к выходу.
Вновь пришлось напустить тень на плетень. Благо обстановка, так сказать, позволяла. Предполагалось, что местное руководство, захваченное разрешением глобальной проблемы, не заинтересуется той другой, крохотной, которая возникла у нас с Лешим. Так и вышло. Мы шмыгнули за дверь, избежав ненужных расспросов. Только Крайчек покосился нам вслед, причем покосился как-то уж очень осуждающе и раздраженно. Ну и бог с ним, с его осуждением. Поглядим на его рожу, когда мы с Андрюхой предъявим публике белорусского лесника номер два.
Оказавшись в коридоре, я огляделся по сторонам. Вокруг было темно и пусто. Только голые стены, размалеванные бесформенными аляповатыми пятнами. Именно в такой серо-черный камуфляж их раскрашивал свет периметра, пробивавшийся в большие многостворчатые окна.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
