Быстро переодевшись, Анри де Полиньяк с удовольствием посмотрел в большое зеркало – ярко-желтый камзол с красными шелковыми лентами (желтый и красный были родовыми цветами Полиньяков), накрахмаленный воротник, манжеты, голубые подвязки, рейтузы цвета первой весенней травы – да, было на что посмотреть, было чем гордиться – немалых денег стоило это убранство. Хотя, конечно, – пыль в глаза. Восемь—десять тысяч ливров годового дохода, получаемого в основном за счет сдачи в аренду земель, – не так уж и много, есть люди и побогаче, куда как богаче! В Париже, уж конечно, умер бы с голоду, но здесь, в провинции, этих денег вполне хватало на жизнь и удовольствия. Даже более того: позволяло содержать уйму друзей-приятелей – мелких нетитулованных дворянчиков – экюйе, – чей годовой доход вряд ли превышал тысячу ливров. Вот эти-то точно ходили бы голодными, если б не маркиз Анри де Полиньяк!
– Здравствуйте, господин маркиз. Звали?
Секретарь, Симон Сарди, пожилой, седовласый, с длинным худым лицом и уныло повисшим носом, поклонился, прижимая к груди какие-то бумаги.
– Что это у тебя там, Симон? – небрежно кивнул на бумаги маркиз. – Опять какая-нибудь муть?
– Да как сказать…
– Ладно, ладно, заходи, посмотрим. Надеюсь, они уже успели накрыть на стол?
В столовой зале вовсю шла суета – туда-сюда, от стола на кухню – сновали с подносами слуги. Анри покрутил носом, уловив запах мясного бульона и жареной на вертеле курицы. Неплохо будет пообедать, совсем неплохо!
– Ну, давай, Симон, докладывай. – Отхлебнув налитое в высокий бокал вино, маркиз махнул рукой.
Подойдя ближе, секретарь почтительно остановился, не доходя трех шагов до стола.
– Напоминание от фискальных служб, список тех арендаторов, что еще не уплатили налоги в королевскую казну…
– И какого черта они мне его присылают? – возмутился де Полиньяк. – Уж лет триста как крепостных нет! Я за своих арендаторов не ответчик – все они свободные люди, сами себе головы. Вечером кинешь это письмишко в камин, Симон.
– Так и поступлю, сударь. – Секретарь вновь поклонился и продолжил: – Уведомление из торговой палаты – по поводу закупок вина.
– Тоже туда же!
– Письмо от сельского кюре, месье Лакруа. Просит помочь с ремонтом колокольни.
– В камин… Впрочем, постой. Поможем. Сотни ливров, думаю, ему вполне хватит. Завтра же отправь с нарочным. Следующее!
– А тут и вовсе странное послание, – неожиданно улыбнулся Симон. – Написано – от помощника парижского бальи. Я не стал распечатывать.
– Правильно. – Маркиз снял с серебряной супницы крышку и с наслаждением вдохнул горячий бульонный пар. – Ах, нектар, нектар… Так что там с письмом? Давай его сюда… Нет, прежде распечатай.
Сломав восковую печать с тремя королевскими лилиями, секретарь с почтением протянул письмо господину.
– Бумага хорошая, дорогая, – вскользь заметил тот. – Ну, что пишут? «Вам надлежит немедленно явиться…» Совсем с ума сошли судейские! Мне?! Надлежит?! Да еще и немедленно! Нет, ты слышал, Симон?
Секретарь кивнул:
– Согласен – беспрецедентная наглость. Но, думаю, она неспроста.
– Ты полагаешь, выплыли дела с английской шерстью? Этот сопляк Мердо проболтался? Хм, не должен бы, он производит впечатление вполне сообразительного и весьма предусмотрительного типа, несмотря на свой юный возраст. Ведь так, Симон?
– О, да. Молодой Мердо – человек серьезный. С ним можно иметь дело.
– В отличие от его идиота папаши! Нет, Мердо не должен ни проболтаться, ни донести – ему же самому потом хуже будет. Я все же – дворянин, а он – внук торговца навозом. Кому, в случае чего, петля светит? Ну, ясно, не мне. Однако ж, что с письмишком делать? Каков наглец этот помощник парижского бальи! Ну, попадись он мне где-нибудь в безлюдном местечке… Ох, ну и соус! Нектар, нектар! Умм…
– Так что с письмом?
– В камин! В камин! Куда же еще-то? Нет, ну это оскорбление – всякому судейскому выскочке разговаривать со мной в таком тоне!
Вечером все трое друзей – Иван, Митрий и Прохор – вышли прогуляться. Ласковое солнышко заливало лучами широкую площадь у собора Сен-Пьер, было многолюдно – горожане прогуливались после напряженного трудового дня.
– Эй, месье Мериго, вас ли вижу? Купили новый камзол? Вам очень идет.
– Как торговлишка, Рене-Жак? Матиас-плотник передавал тебе поклон.
– Куда так спешишь, Жан-Клод?
– Да так, дела. Не видал нигде этого прощелыгу Жака Мериго?
– О, правильно ты его назвал – прощелыга! Видал, проходил только что. Новый камзол себе купил – вот умора! Он ему идет, как курице лошадиный хвост.
Анри де Полиньяка приятели углядели еще издали. Тот, в окружении прихлебателей, стоял у моста, заигрывая с проходившими мимо дамами.
– Добрый вечер, господин маркиз! – раскланялся Иван. – Шел мимо, смотрю – вы. Как поживаете?
– О, месье Жан? Как там Жан-Поль, не объявился еще?
– Да нет, знаете ли.
– Объявится, всенепременно объявится.
– Ваши бы слова… Может, пропустим по бокалу вина?
– Хорошая мысль! Мы как раз тоже собрались. Идемте же, Жан. Ваши друзья – с нами?
– А как же, а как же, маркиз! Провести вечер в обществе веселого и остроумного человека – что может быть лучше?
Всей компанией – шумной, молодой и задиристой – завалили в расположенный неподалеку кабачок «У моста».
– Вина! – едва войдя, закричал маркиз. – На всех! И – самого лучшего.
– Есть красное бордосское, принести?
– Тащи, тащи, трактирщик! Да не забудь про закуску – спаржу, сыр, салат!
Выпили, пошла беседа – если было можно так назвать поднявшийся всеобщий гвалт, впрочем частенько прерываемый тостами за здоровье маркиза.
Улучив момент, Иван подсел к нему ближе и завел разговор о судейских чиновниках, пожаловавшись на произвол, который они творят, не считаясь ни с титулом, ни с древностью рода.
– Вот-вот, совсем обнаглели! – с азартом поддержал тему де Полиньяк. – Совсем краев не видят, сволочи. Так они и тебя успели достать, дружище?
– Ничего. – Иван сжал кулаки. – Я тоже их скоро достану, есть одна задумка.
– Ну-ка, ну-ка? – Маркиз явно заинтересовался. – Признаться, и я всю жизнь мечтал насолить судейским.
Ага, мечтал, как же! – про себя усмехнулся Иван. Говори, говори… Судя по содержанию письма, ты сейчас еще и не такие песни петь будешь!
– Вот что. – Он со всей серьезностью посмотрел на маркиза. – Послезавтра, в пятницу, насоливший мне помощник парижского бальи уезжает восвояси. Не один – везет преступника, какую-то важную птицу. Вот бы устроить так, чтоб эта птичка вылетела из клетки! Тогда уж судейскому – полный каюк! Не будет больше ни наглеть, ни допекать солидных людей разными гнусными вопросами.
