Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Ближе к вечеру замок наполнился подобием оживления. По лестницам забегали горничные и камергеры, захлопали двери, помещение наполнилось гневными (в основном женскими) окриками, преимущественно представлявшими собой различные вариации фразы: «Ну что ты там возишься, скотина!» Людская тоже пришла в необычайное движение, из кухни потянуло сладким дымком свежеприготовленного ужина. Я с тоской вздохнул, поняв, что всё начинается заново. Через два часа гости снова соберутся в зале, начнут пить, орать и швырять костями в музыкантов. Подумать только, как однообразна жизнь провинциального дворянства.
За поднявшейся суматохой на меня перестали обращать внимание (в течение дня я то и дело ловил на себе заинтересованные взгляды слуг, а особенно служанок, шнырявших по замку и двору). Я совсем заскучал, поднялся наверх, заглянул к Флейм, потом к Ларсу. Оба спали, я сжалился над ними. Какое-то время я слонялся по замку, пока не оказался во всё той же оружейной. Еще только начинало темнеть, факелы пока не зажгли, и комната была окутана полумраком, благо узкие витражные стекла почти полностью поглощали скупой солнечный свет, с трудом пробивавшийся в эту часть замка из-за высоких крепостных стен.
Я взглянул на двуручники, которыми вчера размахивал Куэйд. Они висели на ковре, друг над другом, и казались столь огромными, что я не понимал, как мог сын маркиза орудовать ими с такой легкостью. Я в который раз подумал, что кое-что упустил в этой жизни, и, не удержавшись, вздохнул.
— Красивые они… красивые, правда?
Я чуть не вскрикнул от неожиданности, когда чьи-то руки живо стиснули мои плечи сзади, но тут же успокоился, услышав взволнованный шепот Дарлы. Маленькая мерзавка подкралась незаметно, и я невольно нахмурился, поняв, до какой степени утратил бдительность. Будь на ее месте Ржавый Рыцарь или кто-нибудь из людей Шерваля, я бы уже валялся на полу с проломленной головой.
— Кто? — спросил я, обернувшись. В полумраке ее круглое лицо казалось совсем темным, как у женщин из далеких восточных земель, которых я видел в столице, когда был ребенком. Отец говорил, что это странные люди, совсем не похожие на нас.
— Не кто, а что, — с легким удивлением ответила Дарла. Она была во всё том же кошмарном платье — синий лиф, желтая юбка и алые ленточки в волосах. — Мечи. Разве они не прекрасны?
— Предпочитаю арбалеты, — машинально ответил я и, тут же спохватившись, льстиво добавил: — А впрочем, разве может красота мертвой стали, пусть и обработанной столь искусно, сравниться с красотой, созданной богами?
— О чем вы? — зарделась она. В самом деле зарделась, и сильно, — это было заметно даже в подступающей темноте.
— О красоте цветка… водяной линии, плавающей по застывшей воде… о красоте восхода солнца, золотящего кроны деревьев… о красоте зеленых листьев… зеленых, пьяно пахнущих… о красоте их прожилок, тонких, прозрачных, как… как гусеницы шелкопряда, как…
— Как гусеницы кого? — пискнула Дарла, и я понял, что меня занесло немного в сторону от темы. Давно я не был в лесах… Боги, как же я хочу вернуться!
— Я говорю о вашей красоте, сударыня, — прошептал я, ненавидя себя до глубины души. — Простите мой неуклюжий язык. Нет в мире слов, способных выразить мои чувства.
— Нет? — она явно была разочарована. Я вдруг понял, что она фактически приперла меня к стене и теперь не просто держит руки на моих плечах, а навалилась мне на грудь всем телом, прямо-таки прильнула — какая непристойность. До сих пор не могу понять, почему я именно в ту минуту заговорил с ней о настоящей цели своего приезда — худший момент трудно было подобрать. Должно быть, это спертый воздух на меня так подействовал: помещение, судя по всему, проветривалось раз в несколько лет, по большим государственным праздникам, а от моей деревенской красотки сильно несло потом.
— Сударыня, — серьезно проговорил я, — мне нужно сказать вам нечто важное.
Она затрепетала и сказала только «О!», и было довольно трудно понять, что именно она имела в виду. Я продолжал, зная, что вынужден буду разочаровать ее:
— Я… мы приехали в Даллант не просто так. Мы ищем одного человека… одну женщину. У меня есть некоторые основания полагать, что вас.
— Ну надо же! — простодушно воскликнула эта дивная нимфа и потянула меня куда-то вниз. Только оказавшись сидящим в самом углу на обитой сафьяном скамье, я понял, что в оружейной, помимо стола с парой стульев, имелась еще кое-какая утварь. Это сухое бытовое замечание вовсе не гармонировало с бурей страстей, которую на меня тут же обрушила Дарла. Едва только мы приняли сидячее положение, ее губы требовательно потянулись к моим. Я непроизвольно отпрянул, всё еще полный решимости довести начатый разговор до конца.
— Вы не понимаете! Это… это очень важно, Дарла! От этого зависит ваша жизнь и моя тоже!
— Ну на-адо же, — снова протянула она и вдруг положила руку туда, где ей, по моему глубокому убеждению, было совсем не место.
— Дарла! — закричал я.
— Тише, — шикнула она. — Давай… быстро…
— Что… что вы делаете?! Нас могут застать!
— Я заперла дверь, — доверительно сообщила пронырливая девчонка, деловито расшнуровывая завязки на моих штанах. Однако я не собирался сдаваться так легко.
— Но как же ваша честь?! Я не могу…
— Пустяки, — фыркнула она. — Потом ты на мне женишься. Я откроюсь отцу, он нас простит.
— Нет! — выдохнул я, придя в настоящий ужас от ее простодушной целеустремленности.
— Как это — нет? — обиженно отстранилась та, подозрительно поглядывая на меня. За окнами быстро темнело, и лицо Дарлы уже было совсем черным, я едва различал ее черты и радовался тому, что она, вероятно, едва различает мои. Вовремя вспомнив мудрые наставления Ларса, я быстро сказал:
— Я дал обет. И я, и Ларс… и Флейм…
— Целомудрия?
— Безбрачия…
— Ну что ж, — огорченно вздохнула Дарла. — Жаль… Очень жаль… Ты мне так нравишься, Эван… Ну да ладно, — ее шаловливая ладошка снова принялась терзать мою плоть, причем, надо признать, весьма и весьма умело. Я понял, что пропал, и стиснул ее талию.
— Постой… ну всё-таки… а как же тогда… твоя… девственность? — предпринял я последнюю отчаянную попытку, лежа на спине и будучи уже за шаг до рокового поступка.
Дарла, успевшая оседлать меня и задрать свою жуткую желтую юбку, изумленно вскинула голову, и развязавшаяся алая ленточка, выскользнув из ее темных волос, упала на ковер.
— Девственность? — словно не веря своим ушам, переспросила Дарла. — Да пребудут с тобой боги, Эван, какая девственность?!
Это был приговор, не подлежащий обжалованию. Мне оставалось лишь смириться со своей участью. Как оказалось, не слишком горькой.
Дарла проявила неожиданную для девушки с ее умениями стыдливость и сбежала сразу после окончания нашей содержательной беседы, быстро чмокнув меня в губы и пообещав увидеться на балу. Я остался лежать на скамье, совершенно обессиленный и снедаемый жгучим стыдом. Я впервые сознательно изменил Флейм — не считая эфемерных одалисок из храма Безымянного Демона, но в их реальности я уверен не был, а реальность Дарлы сомнений не вызывала. Какое-то время я упивался отвращением к самому себе и жалостью к бедняжке Флейм, с таким трудом переносившей дворянское гостеприимство. Потом вспомнил, что второй акт комедии под названием «Торжественное пиршество в замке Аннервиль» вот-вот начнется, а мне предстоит быть одним из видных статистов в этой пьесе, поэтому стоит выйти на сцену вовремя, не вызывая недоумения зрителей.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
