На Покровского рассказ произвел должное впечатление. Он уже начал прикидывать, как бы самому вписаться в число дарителей, а не просто выступить в роли посредника.
– Ладно, давай свой договор, – буркнул он как бы нехотя. – Подмахну. Считай – уболтал.
Бекерман небрежным жестом подтолкнул к нему листы бумаги с отпечатанным текстом. Покровский мельком глянул в договор и удивился.
– Постой, это же совсем другой текст. Тут написано, что я должен внести изменение в текст.
Бекерман презрительно махнул рукой.
– Брось, какая тебе разница, что там написано? Главное, что я тебе даю деньги. А за что и на что, тебе должно быть без разницы. Это просто отписка.
Покровский с сомнением посмотрел на собеседника, потом все-таки взял ручку и неуверенно поставил свою закорючку. Потом одним махом допил коньяк, поднялся и направился по галерее в свой театр.
Бекерман с ухмылкой проводил его взглядом, потом бережно сунул листы договора в папку, спустился вниз и вышел на улицу. Здесь его ждали двое громил: длинный и здоровяк. Бизнесмен посмотрел на громил грозно, и они, похоже, если не испугались, то смутились.
– И что, дармоеды? Вы собираетесь работать или уже нет? Сколько можно тянуть? – напустился на них бизнесмен. – Займитесь, наконец, господином астрологом и его бабой всерьез. Почему они все еще мешают уважаемым людям?
Громилы взяли под козырек.
– Будем стараться Дорогой товарищ Бекерман! – без энтузиазма протянул длинный.
– Не боись, не заживутся. Окучим в лучшем виде – мяукнуть не успеют, – пробасил здоровяк.
Глазки бизнесмена вдруг забегали с боязливым беспокойством. Он пугливо оглянулся, словно опасался, что астролог может его услышать.
– Только вы это осторожнее. Чтобы он не узнал. А то мало ли что
Бекерман уже пожалел, что ввязался в эту историю, но теперь обратной дороги у него не было. И дело было, конечно, не в гороскопе и яйцах Фаберже. Люди из «Офис–банка» сделали ему такое предложение, от которого он и рад был бы отказаться, но побоялся. И теперь он не мог определить – кого он боится больше: астролога или своих новых компаньонов?
Бекерман уселся в свой битый «Мерседес» и отправился в автосервис. При нынешних расходах он не мог себе позволить купить новую машину. Приходилось экономить буквально на всем.
* * *
Василиса недоуменно разглядывала экран монитора. От ярких значков и линий у нее рябило в глазах.
– Но почему ты считаешь роман «Мастер и Маргарита» инструментом Зла? – задала она вопрос, который вертелся на языке.
Успенский ответил, не поворачивая головы.
– Это не я так считаю. Роман называли по–разному, но похоже: «Евангелие от Воланда», «Апокалипсис гностиков», «Энциклопедия манихейства».
– Ты уже не первый раз упомянул это слово – манихеи. Кто это – сектанты, еретики?
– Видишь ли, еретиками, обычно, принято называть тех, кто неправильно толкует те или иные догматы христианства. А манихеи вообще никогда не были христианами, это самые настоящие сатанисты. Без дурацких пентаграмм и прочей детской ерунды. Я под этим именем обобщаю неоплатоников, офитов–гностиков, собственно манихеев, катаров и им подобные вероучения. Они сходятся в одном: материальный мир – порождение низших ангелов, вотчина дьявола. Бог у них неопределенный – это некий мировой разум. Чтобы прийти к нему, надо сбросить материальную оболочку. То есть умереть. Но самоубийство исключено, так как в этом случае душа человека возвращается в новое тело, реинкарнируется, и все начинается по новой.
– А как же тогда быть? – Похоже, проблема всерьез взволновала Василису.
– Найти подходящий способ умереть. Начать войну, обожраться до смерти или, наоборот, подохнуть от истощения. Поэтому они, как правило, либо предаются разврату, либо, наоборот, крайне аскетичны.
Василиса призадумалась.
– И ты считаешь Булгакова манихеем? А соответственно и Артура? Не слишком ли все это сложно?
Андрей усмехнулся.
– Ты хочешь сказать – «притянуто за уши»? Нет. Скажу больше – как только я разберусь с этим вопросом, то смогу ответить – кто и почему убил Аду. Поэтому я собираюсь проанализировать текст «Мастера и Маргариты» на предмет скрытого кода. Я недавно разработал одну программу, не столько астрологическую, сколько нумерологическую. Я назвал ее «Пифагор». Поглядим, какие будут результаты. Именно наличием таких кодовых слов в тексте романа я объясняю всякую чертовщину и прочие проблемы, которые возникали при попытке инсценировать или экранизировать роман.
Василиса не согласилась.
– А как же последняя экранизация, телесериал режиссера Бортко? У него все прошло как по маслу, он сам так говорил.
Успенский покивал головой.
– Угу. Я знал, что ты это скажешь. Да, ты права, и это только подтверждает мое подозрение. Так вот, эта работа прошла без эксцессов, потому режиссер изменил текст. Вот, например, в сцене на Патриарших прудах в фильме Воланд произносит фразу: «Имейте в виду, что Христос существовал». А у Булгакова в романе он говорит: «Имейте в виду, что Иисус существовал». Это потому, что манихеи не считали Иисуса Христом, то есть мессией. Стоило заменить, казалось бы, одинаковые по смыслу слова и – пожалуйста. Никакой чертовщины.
Но Василиса не поняла.
– Почему это так важно? Или ты беспокоишься, что постановка Артура провалится?
Он посмотрел на нее с нескрываемым сочувствием.
– Если бы все свелось только к неудачным фильмам, спектаклям и прочей белиберде, я бы и пальцем не пошевелил. Боюсь, что ситуация гораздо опаснее. Возможно, Булгаков сам того не подозревая или умышленно запустил взрывной механизм. И на кону судьба мира. Ты помнишь мой последний катрен? «Малое зло руки большому развяжет». Может быть, малое зло – это убийство Ады? Тогда какому большому злу оно должно развязать руки?
Василиса принялась варить кофе. Так ей лучше думалось.
– Давай танцевать от печки. Подозреваемый номер один – Бекерман. Он судился с Адой из-за недвижимости. Второй по счету – Артурчик. У этого не все ясно с мотивами, зато полная ясность с моральным обликом. Такой подлец на все способен. Третий, вернее, третья – рыжая фурия, которая ворвалась в кабинет к Артуру и требовала роль Маргариты. Может быть, она ревновала ее, причем не только к роли.
– В этом случае тебе тоже надо бы поберечься, – напомнил Успенский.
– Спасибо, уже, – отмахнулась журналистка. – Поехали дальше. Банкиры, которые купили у Бекермана половину особняка, тоже были заинтересованы в устранении Ады. Что мы знаем об этом «Офис–банке»?
Андрей вошел в Интернет и защелкал клавишами. Информации было мало, почти ничего.
– Странно, – бормотал он. – Банк возник недавно и словно ниоткуда, на пустом месте. Любопытная у них эмблема: кольцо в виде змея, вцепившегося в собственный хвост. Тебе это ни о чем не говорит?
